— Спал, пока ты не разбудила. Случилось чего? — он уже понял, что прокололся…. Понял, но обратно своих слов взять уже не смог.
— Папа, я как раз такой набор для рисования хотела! — голос дочери вернул в реальность. Бойкая стрекоза забралась к нему на колени и задрала мордашку, подставляя лицо для папиных поцелуев. Какой же она ласковый котенок, и слава Богу, еще не понимает, что такое предательство. — И браслетик мне нравится, — вытянула руку и потрясла яркими бусинами. Она у Кати та еще сорока. Целая коробка всяких украшений — ее сокровищница, над которой часто чахнет. Будь Никушина воля, нацепила бы все сразу.
— Все, девочки, погнали! — подтолкнул Веронику вперед и сам поднялся, сделав кухню в разы меньше и теснее.
Кружку так и оставил на столе, свинтус. Никогда за собой не уберет.
С собой Катя взяла небольшую, но компактную сумку. У Вероники свой рюкзачок, набитый черте чем, под завязку. Конечно же, все очень нужное, особенно заяц, уши которого торчат с одного боку из дырочки.
Вероника первая запрыгивает на заднее сидение и самостоятельно пристегивается в детском автокресле. Катерина садится рядом с ней, игнорируя его возглас: «Садись вперед».
У Кравцова в машине пахнет сладкой и приторной ванилью. Найдя источник душегубки, Катя тут же понимает, что подобный ароматизатор он подбирал не сам.
— Раньше ты такие вонючки не любил. Пахнет как в кондитерской, — она демонстративно нажимает на кнопку, чтобы приоткрыть окно, хотя в автомобиле фигачит климат контроль.
Синицына ловит злобный взгляд во внутреннем зеркале. Ничего, потерпит. Это не у нее характер плохой, а у кого-то нервишки слабенькие.
Неожиданно Клим заруливает на обочину. Срывает висюльку и вышвыривает ее из салона через открытую дверь. Громко хлопнув, оборачивается, показывая взглядом: «Довольна?». Катя пожимает плечами, что ей по барабану, хозяин-барин, но окно со своей стороны прикрыла.
— Папа, ничего, что я Степу взяла? — Ника говорит про своего зайца, сглаживая возникшее напряжение.
Она выросла уже из плюшевых игрушек, но эта для нее особенная. Степку подарил отец ей на день рождение, в тот последний год их совместной жизни, когда Катя блаженно считала, что они — счастливая семья. Степа, не единожды стиранный, со скатанным ворсом и облупленным носом — самая любимая игрушка. Дочка ему рассказывает даже те секреты, что не доносятся до ушей матери.