Но, вопреки кажущейся простоте и низкому порогу входа,
"Укрепление" не напитывает тело магической энергией, не создаёт
мистическую броню или щит поверх тела. Вся суть заклинания — в
стабилизации и закреплении относительных координат молекул в
заданной области. Проще говоря, ты не становишься крепче — ты
просто фиксируешь себя в таком состоянии, в каком находишься в
момент активации заклинания.
А в случае с Шури…
Я, по сути, просто запечатывал её рану. Стабилизировал и
зафиксировал ткани, остановив кровотечение. Приводя пример из
обычного, нормального мира — я прижёг её рану.
Проблема?
В отличие от прижигания, это временный эффект. Каждые тридцать
секунд мне придётся его обновлять, иначе процесс кровотечения
запустится снова, и тогда мы вернёмся к исходной точке.
— Что дальше? — спросил я, переводя взгляд на Шури, чьё лицо
стало белее мела. Если бы не слабое, едва заметное дыхание, можно
было бы подумать, что я уже опоздал.
— Дальше? — Томоэ даже не повернулась ко мне, полностью
сосредоточенная на том, что делала. — Дальше ты будешь обновлять
Укрепление на её ране каждые тридцать секунд, пока я не приготовлю
нужные снадобья.
Она говорила ровно, без лишних эмоций. Я знал её слишком хорошо
и понимал, что такой тон означал, что она уже внутренне
рассчитывала каждую секунду, просчитывала каждый шаг.
— Мне нужно сделать два снадобья, — продолжила она, ловко
расставляя перед собой ингредиенты на столе. — Останавливающее
кровотечение и восстанавливающее кровь. Это займёт время. Поэтому
не отвлекай меня и, главное, не отключись от истощения магической
энергии.
Я хмыкнул, снова бросив взгляд на Шури. Она почти не двигалась,
только грудь едва-едва приподнималась с каждым слабым вдохом.
— Час у тебя точно есть, — сказал я, проверяя устойчивость
магии. — А вот у неё…
Томоэ замерла на секунду, а затем коротко ответила:
— Я успею.
Голос без тени сомнений.
Я мог бы сказать что-то вроде "А иначе она умрёт" или "Ты
уверена?" — но не стал. Во-первых, потому что давление на неё и так
было запредельным. Она прекрасно знала, что на её плечах сейчас
чья-то жизнь. Напоминать ей об этом — всё равно что кричать "Не
облажайся!" хирургу в середине операции. Во-вторых… я ей верил.
Поэтому просто кивнул, глубже вдохнул и сосредоточился.
Минута за минутой тикали часы на стене, их монотонный ритм
странно контрастировал с лихорадочным напряжением в комнате.