Короче, примерно с такими мыслями я запрыгнул на крышу дома, где
уже некоторое время сидела Акено. Она обнимала колени, глядя в
ночное небо, и даже не вздрогнула, когда я приземлился рядом.
— Кое-кто знал, что я объявлюсь? — спросил я, усаживаясь рядом,
опираясь на ладони и вытягивая ноги вперёд.
— Ты бы пожалел, если бы не знал, — спокойно ответила она, но в
её голосе не было угрозы, только лёгкая уверенность.
Я покосился на неё, оценивая выражение лица. Глаза всё так же
были устремлены в небо, но губы поджаты.
— Не я принимаю решения, так что тебе бессмысленно дуться на
меня, — мягко заметил я, переводя взгляд на горизонт.
— Но ты даже не возразил против этой идеи, — её голос стал
недовольнее, но в нём не было упрёка. Скорее, разочарование.
Я вздохнул, ощущая, как её взгляд буквально сверлит мне
висок.
— Вообще-то я даже за, — ответил я честно, что, конечно же, тут
же принесло мне недовольный, сердитый взгляд. — Так вам будет куда
безопаснее.
Акено хмыкнула, снова устремляя взгляд в небо.
— Глупое предположение, — в её голосе слышалось нечто, похожее
на насмешку, но в то же время что-то глубже — раздражение,
смешанное с горечью.
Я не стал перебивать, зная, что она продолжит сама.
— Мы прожили тут неделю, и нас никто не нашёл, на нас никто не
напал... — она слегка качнула головой, будто убеждая саму себя. — В
этом плане, когда мы жили в храме, было куда опаснее.
Я слегка приподнял бровь, осмысляя её слова. Логика явно
детская, неподкреплённая фактами и основанная на одних эмоциях.
Впрочем, её можно понять.
— Не думаю, что твой отец оставит тебя и Шури в Куо, — я покачал
головой, размышляя вслух.
Акено дрогнула, а затем сжала кулаки, стиснув зубы.
— Не хочу уходить.
Это прозвучало тихо, почти надломлено.
Я перевёл взгляд на Акено. В лунном свете её тёмные волосы
казались почти синими, а глаза отражали мерцающие звёзды. Я видел,
как её плечи напряглись, как пальцы чуть дрогнули от эмоций,
которые она пыталась заглушить. Она была не просто ребёнком,
который не хочет покидать привычный дом. В этом желании остаться
здесь был подтекст, который несложно было разглядеть, если смотреть
достаточно внимательно.
Она не хотела уходить, потому что чувствовала себя в
безопасности. Здесь её никто не преследовал, никто не пытался
убить. Здесь ей не приходилось каждую ночь просыпаться от страха,
что очередной фанатик с факелом и верой в сердце ворвётся и
попытается сжечь её заживо. И теперь ей предстояло оставить всё это
позади.