От этой улыбки у меня перехватило дыхание, а сердце, словно
подчиняясь её невидимой магии, забилось быстрее, на несколько
ударов опережая привычный ритм.
— Наблюдай, чувствуй… и дыши, — наконец произнесла она. Её голос
был мягким, но в нём ощущалась некая твёрдость, приходящая с
годами. — Начинается всё с самого простого: медитации, дыхательных
техник. Прежде всего необходимо научиться пропускать энергию через
себя, как вода течет сквозь пальцы.
Я невольно задержал дыхание, впитывая каждое её слово.
— Самое сложное в этом процессе — ухватить “дыхание жизни”, —
продолжила она, чуть склонив голову набок. — Это невозможно
объяснить словами, а потому во многом зависит от таланта. И именно
поэтому овладевших сендзюцу так мало. Впрочем, в твоём случае ты
уже прошёл этот этап.
Ясака приблизилась, её золотые глаза поймали мой взгляд, как
сеть ловит светлячков.
— Тебе просто не хватает правильной настройки, — ее голос вдруг
стал почти певучим.
Теплая ладонь коснулась моих глаз, закрывая их.
— Почувствуй… — её шёпот обволакивал, проникая в сознание
глубже, чем любые слова. — Как вода журчит в саду — услышь, как она
дышит. Как пламя колышется в фонарях — улови его ритм. Как ветер
скользит по коже — прочувствуй его текстуру.
Я глубоко вдохнул. Впервые за всё время я не просто слушал. Я
действительно слышал.
Следуя “Дыханию и Ходьбе”, я давно понял, что акты вдыхания,
выдыхания и всё, что происходит между ними, являются частью
процесса, который позволяет человеку принять и освободить силу
мира. Для большинства людей дыхание — бессознательный процесс, но
для меня оно стало навыком, который я старательно пытался
освоить.
И на это были явные причины: техники дыхания из “Дыхания и
Ходьбы” позволяли ускорять развитие физической силы во много раз, а
техники ходьбы превращали даже самые простые движения в нечто почти
мистическое. Я двигался быстрее, тише, неожиданнее, чем должен был,
словно сам мир подстраивался под мой ритм.
Но даже так мне всегда казалось, что мой навык далёк от
совершенства и предполагаемого могущества чего-то столь мистичного.
И я знал почему. Примечание “неполное” говорило само за себя.
Чего-то не хватало. Как недостающей струны в мелодии, как
полустёртого символа в заклинании.
И сейчас, когда голос Ясаки волшебным образом прокладывал передо
мной невидимую, но до боли знакомую тропу, я не мог не
прислушиваться к каждому её слову. Я ловил их, как путник ловит
последние лучи закатного солнца перед наступлением темноты.