— И-И-И-И-И-И-И-И!!! — стал визжать он, — Лети-и-и-и!
Впере-е-е-е-ед! Впере-е-ед!
Палубник проехал мимо нас, а пара гардемаринов устремились за
ним, пытаясь кричать сервитору-водителю остановиться.
— Блять…- прошипел Бюрдар, — Это не корабль, это ебаный
психдиспансер. У меня больше десятка перелетов и этот, без
сомнения, самый ебанутый.
— Это уж точно, — проговорил Рингер, — Помню наш первый перелет.
Все жаловались, что голова болит и тошнит иногда. Теперь могу точно
сказать — тот перелет был просто блаженством.
" — Ага, а я в этом полете как раз появился…» — подумал я про
себя с сарказмом.
Смотря на те события, я чувствовал, насколько далекие они теперь
для меня были, но при этом поражался тому, как мало времени прошло.
По сути, не прошло еще и двух лет… А вот ощущения уже были такими,
что лет десять минимум.
Кто бы мог подумать…
Наконец-то, мы добрались до парковки с палубниками. Та оказалась
практически пустой — на ней разве что оставалось еще два
транспорта.
Подойдя к одному из них, я увидел, что там спал без задних ног
какой-то матрос, в руке у которого была открытая фляга. Весь салон
уже был обблеван, а на штанах красовалось мокрое пятно. В воздухе
же тянуло мощной спиртякой.
На всякий случай я проверил пульс. Живой.
Картина меня никак не удивляла. Пускай на корабле и действовал
сухой закон, но самогоноварение было неистребимым. И спрос на это
был дикий — гвардейцы выменивали на крепкие сто грамм все, что они
успели забрать с Вильяра или даже Шамтанара, причем по конским
ценникам, только бы хоть немного отвлечься от этого
непрекращающегося кошмара.
Среди матросов ситуация была такой же, как бы сильно они к этому
не привыкли.
Мы быстро подошли ко второму палубнику и сели в него.
— Комиссар Августин Мерцелиус. Капитанский мостик.
— Принято. Выполняю, — коротко проговорил сервитор и мы тут же
тронулись с места.
Но уже через несколько секунд я услышал, как позади начали
доноситься какие-то непонятные дрожащие звуки.
Обернувшись, я увидел, что Рингер действительно дрожал всем
тело, его зубы стучали, выбивая крещендо, а лицо болезненно
скривилось.
Бюрдар же на это никак не реагировал, уставившись пустым
взглядом вперед.
— Что такое, Рингер? — взволнованно спросил я.
— А? — переспросил непонимающе Ахо, посмотрев на нас, после чего
его глаза широко распахнулись, — Ох ты ж ебать, Ринги! Что
такое?