– Черт!
Пират рванул на меня, обрушив целый град ударов, первая же
попытка блокировать которые показала разделяющую нас пропасть. Рука
онемела, и я едва успевал управлять своим телом, уходя от атак.
Безымянный капитан двигался плавно, при этом куда быстрее
обладательницы молота, походя отбивая мои летающие кинжалы. Все три
доспеха мага он снес, даже не заметив, и уже успел оставить мне
несколько глубоких порезов. Вдруг мы оба сбились с шага из-за
мощного удара, прокатившегося по палубе, и пришедшей вслед за ним
волны морской воды. Отскочив почти к самому борту, я перевел
дыхание и начал тянуть остатки маны из накопителя, заодно решив
проверить, что там происходит.
Количество людей на носу сильно уменьшилось, и конкретно сейчас
полурослица стояла над буквально размазанным по палубе магом воды.
Судя по богатым одеждам, он мог быть вторым помощником
капитана.
– Kuss Ummak, долбанная короткожопая отрыжка! Она убила Флинта,
теперь весь товар передох, параноидальный ублюдок завязал все
рабские ошейники на себя! – договорив, он смачно плюнул на пол.
Я же уже не очень слушал, что он говорил. Рабские ошейники…
Товар передох… Мне резко стала понятна суть этого корабля и его
команды. Работорговцы. Поставщики живого товара. Еще в прошлой
жизни я пообещал своим родителям, что из всех возможностей
заработка я никогда не свяжусь с наркотиками и торговлей людьми.
Рожденные в век, когда у человечества еще были мечты о становлении
чем-то большим, а вместе с этим и вера в то, что правильные вещи
достойны того, чтобы за них бороться. Они вложили это в меня. Я
взрастил это. И сейчас меня сжигали ненависть и чужая боль.
Все одаренные в той или оной мере чувствительны к рождению новой
жизни и смерти существующей. Я же и раньше замечал, что воспринимаю
это чуть более остро, поэтому ощутив, как разом под моим ногами
оборвались жизни четырех десятков разумных, мне словно надели на
голову колокол и ударили по нему стальным прутом. В ушах звенело, а
мир ходил ходуном. Холодная, но невероятная сильная ярость и жгучая
обида поглотили меня. Кишки скрутило от ощущения мгновенной кончины
безвинных людей, проведших свои последние недели закованными как
скот и невидящими солнца. Эта гремучая смесь в итоге собралась в
один тугой шарик в груди, а потом разом растеклась по телу. Зубы
заскрипели, температура вокруг меня упала на несколько градусов, а
мана, до этой секунды почти полностью истраченная, восполнилась до
предельных значений. В другой ситуации я бы наверняка задумался о
причинах этой аномалии, но сейчас я просто отдался ведущим меня
инстинктам.