— До завтра Порфирий Леонтиевич.
Профессор, действительный член РАН, доктор исторических наук
Порфирий Леонтиевич Романовский спешил на электричку. В очередной
раз на его даче под Петербургом собирались те, кто стал его
крупнейшим достижением. Два десятка молодых мужчин и женщин, те,
что когда-то попали под патронаж известного ученого. Это были дети
рабочих и сироты, что своим умом и трудолюбием смогли достичь высот
в самых разных научных направлениях. Конечно, кроме них были и
сотни студентов, что вышли из-под крыла заслуженного педагога. Но
эта группа занимала в сердце уже не молодого профессора особое
место.
Его ученики, те, для кого он и его покойная жена Виктория
Александровна стали вторыми родителями, те, кто по тем или иным
причинам попали в поле их внимания, те кто ещё со школьной скамьи
получали советы и поддержку, а в случае беды знали, что на Невском
проспекте живет их учитель, где им обязательно помогут. Его птенцы,
часто забитые и сломленные из-за непохожести, из-за того, что уроки
им давались легче, из-за зависти соседей по комнате, из-за пьющих
родителей и горькой жизни. Те, чьё детство пришлось на 80е и 90е. И
несмотря ни на что нашедшие силы вырваться из грязных петербургских
подворотен и пригородов. Каждый успех подопечного, был успехом
профессора, каждая неудача - его неудачей. Однако главным в этой
компании было не столько происхождение и общий учитель, а то, что
они стали одним целым. Старшие ученики помогали профессору с
воспитанием младших. Вместе выживали в условиях кошмара девяностых,
работали и учились. В самые черные дни каждый чувствовал поддержку
этой большой семьи, названых братьев и сестер. Все окончили
университет с отличием, все добились успехов в своих
направлениях.
И сегодня, они собрались на даче, чтобы обмыть кандидатскую
степень самого младшего из группы, а также сообщить Порфирию
Леонтиевичу о намечающихся свадьбах некоторых из них. Это был
сюрприз. Сам заслуженный педагог подспудно чувствовал, что его
что-то ждёт, и считая свои предчувствия хорошим знаком, спешил на
вокзал. Уже у входа в вокзал у профессора усилилось предчувствие
неминуемых изменений. Такое же состояние у него было в августе 1991
года, во время Путча, когда изменения в стране приобрели
необратимый характер. Теперь же, предчувствие было во много раз
сильнее. Профессор Романовский не мог понять, чего хотят так не
вовремя проявившиеся инстинкты.