Я помню, как умер Тивокка. Это было, как удар молота по голове.
Нам всем пришлось совершить усилие, чтобы переждать реакцию Силы на
смерть такого одаренного как магистр Тивокка и не упасть в обморок.
Мы переносим смерти разумных очень тяжело, а если умирает одаренный
— уж лучше бы оказаться в другой стороне галактики в этот момент. А
что здесь? Есть такое средневековое пыточное приспособление,
«железная дева» называется. Так вот, это сделанный из железа шкаф,
к внутренней стороне которого приделаны длинные острые шипы. Жертва
помещается внутрь, шкаф закрывается, а шипы вонзаются в тело, в
итоге, приговоренный умирает либо от кровопотери, либо, что
вероятнее, от болевого шока. А теперь представьте, как эти самые
шипы вонзаются в вашу голову.
Вот в таком состоянии мы и проводили бой. С постоянной,
мучительной головною болью. А ведь разумные погибали не только от
бластеров и гранат. Реакция на каждый убитый нами живой организм
вдвойне, втройне болезненна. И вот мало было мне Силы, начался
отходняк у меня и падавана. Более опытные джедаи и ветераны-военные
с пониманием отнеслись к нашей проблеме. Все же, это наш первый,
настоящий, бой. Все, что было до этого можно охарактеризовать, как
«легкая прогулка».
Падаван сидел в одном из тупиков шахты, поджав колени к груди и
уставившись в одну точку. Я, не скажу, что с легкостью, доковылял
до него и сел рядом. Прикрыл глаза и сосредоточился на нашей связи.
Мда, парень только сейчас стал осознавать, что зарубил кучу народа.
Хотя, мне самому не легче.
— Говори, падаван, лучше не держи в себе.
— Учитель, — с дрожащим голосом с остекленевшими глазами
выговорил Оби, — вам…тоже…плохо?
— Да, почти так же, как и тебе.
— П-почти?
— Да. Я… уже умирал один раз. И знаю каково сейчас им. -
Показываю трупы тех раненных, которых не удалось спасти.
— Ч-что? — развернул ко мне голову Оби, — Учитель вы, вы мне не
говорили…
— А, что говорить, падаван? То, что я побывал за гранью? Поверь,
этого я никому не пожелаю.
— Даже…с-ситхам?
— Даже им.
Последовала тишина. Я почувствовал, что падаван набирается
смелости, чтобы задать интересующий его вопрос.
— Мастер, а как это…случилось?
Я посмотрел на него: глаза перестали быть стеклянными, бледное
лицо снова начало наполняться румянцем, а ноги свои он, наконец,
отпустил. Чувствовалась легкая дрожь, но и я продолжал дрожать: