А Вадим? Ну, хотят они верить в то, что я с ним встречаюсь, пусть верят, это их полноценное право. По правде, он всего лишь сопровождал меня на заброшенном пустыре, откуда можно рассмотреть весь наш город, словно он на ладони. Я пытаюсь передать то, что вижу сама и как у меня перехватывает дыхание от этого вида, красками на бумаге вот уже пятый месяц. Моя самая большая работа, с которой хочу пробиться на конкурсе и наконец доказать уже матери, что не настолько уж и безнадёжна. К сожалению, даже любовь к искусству у меня от неё.
Ужасно то, что тете Лене, маме Вадима, пришлось выслушать всю эту грязь. Я слышала только обрывки разговора, но даже их хватило, чтобы понять, что ещё долго не смогу посмотреть его маме в глаза. Ещё и папа обещал поговорить с ним.
Ужас!
Не скажу, что он строгий, но когда к тебе приезжает поговорить генерал-майор прокуратуры?
Господи…
Переворачиваюсь и буквально кричу в подушку от безысходности. Однако мне не дают предаться отчаянию, Лекси мгновенно взбирается на кровать, начиная ворошить мои волосы носом и облизывать лицо, стоит мне к ней повернуться.
Как здесь грустить?
– Спасибо, дурняшка, – со вздохом шепчу.
Лекси укладывает голову мне на шею и пару раз ей дёргает, намекая, чтобы я почесала макушку. Так и делаю, глядя в потолок, пока не понимаю, что глаза начинают слипаться. Двигаю Лекси в сторону, а сама встаю, забираю биту с кровати и убираю её в шкаф, попутно доставая новую пижаму. После моей прогулки по дому Рогозина, ощущение такое, что эти шорты стали грязными. За несколько минут я насобирала на них столько пошляцких взглядов, что их проще сжечь, чем снова воспринимать нормально. И самое, что неправильное из всего этого, как сам Яр скользнул по моим ногам взглядом.
Божечки, он ведь меня еще и заочно в свою постель положил. Конечно, в качестве угрозы. Но сам факт, что действительно сравнил меня с девушками на одну ночь?
Неужели, между нами всё настолько плохо?
От этой мысли в груди начинает что-то скрести. Больно. Прямо до ломоты скулящей всё скручивает. Идиотка, как будто это всё происходит только-только, а не второй год. Чему удивляюсь?
– Яр? – зову, стоит увидеть, как он заходит через ворота.
А на меня всего один взгляд. Да пропитанной такой ненавистью, будто предупреждает, чтобы я за километр от него держалась подальше. Три недели его выловить не могу, его мама лишь плечами пожимает, Крис нет в городе, а Мир постоянно на меня рычит, говоря, чтобы отвалила от его брата.