4. Глава 4. Ева
– ….
Я убираю наушник из уха, замечая Есю перед собой.
– Что? – переспрашиваю, так как из-за музыки ничего не слышала.
Есения скрещивает руки на груди и закатывает глаза. У неё как раз тот самый возраст, когда любое действие «выматывает» так, что повторение считается чуть ли не вселенским одолжением.
– Лекс, – бросает она. – Яр там устроил какой-то переворот, а у девочки сердце не выдерживает видеть его и не иметь возможности добраться.
Меня же охватывает раздражением только от одного упоминании о нём. Ночь выдалась бессонной из-за его выходки, а с утра нас терроризирует его долбящая по вискам музыка. Мамы дома нет, не удивлюсь, если засранец специально дождался, когда она уедет, чтобы не запятнать своё доброе имя. Отец как всегда на работе, я разве что только и успеваю замечать отъезжающую и приезжающую служебную машину. Яр тоже это знает, воскресенье – единственный день, когда папа отдыхает, даже он не рискнёт мешать его законному сну. Сегодня суббота, а значит он может продолжать испытывать моё терпение часов до пяти вечера.
– Ты должна успокоить её, пока у неё разрыв сердца не случился, – продолжает Еся настаивать.
Но я только пожимаю плечом, возвращаясь обратно в книгу.
У меня нет никакого желания видеть Рогозина, после вчерашнего. Понятия не имею, как реагировать на его новый уровень угроз, и пока не придумаю достойный ответ, буду держаться подальше. Именно поэтому я ушла на заднюю часть двора и устроилась на плетенном кресле, чтобы ненароком не увидеть окна его дома или его самого.
– Переживёт, – бросаю небрежно и уже собираюсь засунуть обратно наушник, как Еся едва ли не бьёт меня по руке, останавливая.
– Ну уж нет, время всего одиннадцать утра. Музыка, какая-то дрель и лай собаки – пожалейте уже соседей. А заодно и мои уши. С тех пор как ты вернулась, моей спокойной жизни пришёл конец. Уж не знаю, что опять произошло, но раз ты это заварила, то и разгребай, – на полном серьёзе заявляет сестра, и я поднимаю на неё оценивающий взгляд.
Она становится всё более упрямой. Хотя она и в возрасте семи лет спокойно могла добиться того, чего хочет. И нет, «не любовь мамы» от меня ей не передалась, как, собственно, и ничего из того, что унаследовала от матери я. Русые волосы, светло-зеленые глаза, черты лица полностью папины. У нас с ней вполне нормальные отношения, особенно, когда ни одна из нас не трогает вещи другой. А если учесть, что ей тоже достался талант и любовь к искусству, немудрено, что последнее всё же происходит время от времени. И она уже достаточно взрослая, чтобы понимать, что между нами с Яром война, хотя сама она не встаёт ни на чью сторону. Её заявление – банальный призыв о помощи, пусть и не слишком любезный.