Молчи, просто, Ева, молчи!
Мне нужно просто показать ему средний палец и уйти в дом.
Нужно. И очень, если не хочу падать ещё ниже. Но мне так обидно, что я уже не могу остановиться, пытаясь выплыть любой ценой.
– То-то оно и видно, как ты хочешь, чтобы я от тебя отстала, продолжая сам меня провоцировать, – говорю, указывая взглядом на замок.
Но даже мой голос уже играет против меня, в нем слишком много эмоций, чтобы я могла продолжать вести этот разговор и не выдавать, как мне обидно.
Он ведь именно этого и добивается, продолжаю убеждать себя. Но Яр, противореча моей уверенности, становится вдруг серьёзным.
– Как по мне, это самое прямое доказательство, что я уже устал от твоих выходок. Поверь, мне совсем не хочется, чтобы по моему дому без приглашения носилась какая-то ненормальная с битой, которую также стащила у меня, и угрожала моим друзьям своим фетишом.
Во мне точно бомба взрывается. Кайманов, – чтоб его черт побрал! – конечно же не мог не рассказать о том, как отделалась от парня. Резко подаюсь вперёд, готовая не просто наброситься на этого самоуверенного кретина, а как минимум выцарапать его непроницаемые глаза, но он даже с места не двигается, встречая мою выходку абсолютно нейтрально, отчего торможу сама, оставаясь от него в сантиметрах двадцати, но гневно дышать не перестаю.
– Да как ты… – цежу сквозь зубы, но Яр просто меня игнорирует, продолжая.
– Всегда находил страной походку твоего голубка, немудрено, если каждую ночь ему приходится…
Я не выдерживаю, переполняет яростью до такой степени, что перед глазами на секунду всё меркнет. Вижу, уже когда рука летит вперёд, чётко направляясь к проступающей на скулах щетине Рогозина. Вот только до цели не долетает, Яр перехватывает её за запястье, резко выпрямляясь и дёргая вперёд, что я впечатываюсь с размаху в калитку всем телом. Нагретые на солнце прутья обжигают даже сквозь ткань топика и шорт, но я не шелохнусь. С вызовом и неимоверным гневом смотрю прямо в тёмные глаза Яра, выражение которых как всегда нечитаемое. Точно мертвое, глубокое ночное море, пугающее отсутствием видимости дна.
– Не смей сюда приплетать Вадима, – твёрдо произношу я, крайне устав, что Рогозин никогда не упускает возможности принизить его.
Того, кто в отличие от самого Ярослава, меня не бросил и не предал.