И тут… слава всем святым, неожиданно разносится:
– А ну угомонились! – папа.
Выдаёт таким голосом, что даже Яр замирает на месте, уже схвативший Вадима за грудки.
– Надумали мне тут устраивать петушиные бои! Совсем оборзели?! Так я сейчас сюда быстро подтяну ребят, которые найдут вашей богатырской силушке применение на благо общества. А то я смотрю, плохо предупредил обоих, чтоб рядом с моей дочерью подобного не происходило.
Бросаю взгляд на отца, так и желая выдать, что одного он точно плохо предупредил, но ябедничать совсем не моё. А жаль, Рогозину не помешало бы понести ответственность за все свои действия.
Тот кстати реагирует на слова отца ещё быстрее Вадима. Отбрасывает полы его куртки от себя так, будто они чем-то вымазаны, и тут же отступает на шаг.
– Я вас услышал, дядь Серёж, – однако не перестаёт смотреть волком на Зайку, которому требуется больше времени прийти в себя.
Но и он говорит в итоге, поправляя куртку:
– Прошу прощения.
Оба медленно расходятся, правда, так и не переставая сверлить друг друга взглядами, явно говорящими, что это ещё не конец. Я же готова благодарить всех на свете, что именно сегодня отца вызвали в Москву. Понятия не имею, каким образом буду разнимать их в следующий раз, но хотя бы у меня будет время уговорить Вадима перестать обращать внимание на провокации Яра.
Вадик садится в машину, на ходу говоря мне, что будет ждать. Тем временем, Рогозин, распахивает дверцу своего белого Камаро, на котором изображены брызги крови, начинающиеся с капота, будто бы его машина много кого сбивала.
И это тоже придумала в своё время я, нарисовав, какой я вижу его будущую машину. Это была просто шутка, но когда год назад я увидела её возле школы, моё сердце в очередной раз получило шрам. В неё садилась Алёна. Она визжала и проводила пальцами по аэрографии, восхищаясь, как идеально передали её рисунок.
Вот только он был мой, даже если она и нарисовала что-то подобное, свою работу невозможно не узнать, даже спустя время. Яр же просто стоял и не отрицал, позволяя мне слышать её слова.
Алёна тем временем не сводит с меня глаз, пока Яр заводит машину, а потом ему что-то говорит, из-за чего он смеётся вместе с ней, прежде чем бросить на меня взгляд, давая понять, над кем именно. А потом он газует и срывается с места, заставляя Вадика побледнеть, когда Камаро проносится в нескольких сантиметров от его четырнадцатой и угрожая ей что-нибудь повредить. Всё обходится хорошо, но отчего-то у меня такое чувство, что это только на «пока». В универе папы не будет.