И вот тут уже смеюсь я, хотя искренне хочется плакать, оттого и смех звучит гаркающе и натужно.
– Невероятно, – качаю головой. Злюсь и уже понимаю, что не остановлюсь, хотя точно следовало бы. Как минимум думать, прежде чем говорить. – А что сразу Удав? Сам сказал по «друзьям», что ж себя не предложишь?
Но я даже пожалеть не успеваю о своих словах, как Яр обрубает.
– Уволь, – выражение его лица сменяется непроницаемой, жёсткой маской. – Я больше никогда не войду в этот список.
Действительно, и как я забыла? «Ключевое здесь – была», – звучат его слова в голове. Не упускает ни одного шанса меня раздавить, напомнив, что я его дружбы не достойна? Что ж, в долгу я точно сейчас не останусь.
– В очередной раз убеждаюсь, как хорошо, что мы больше не друзья, – говорю, стараясь, чтобы слова звучали максимально грубо и убедительно. – Не удивительно даже, с таким то мнением обо мне, – бросаю напоследок и уже собираюсь уйти, как неожиданно Яр выдаёт.
– Ты сама ни разу не дала мне повода думать иначе, – звучит осуждающе в спину, что я тут же останавливаюсь и смотрю на него.
Издевается?
Ни сколько. Выражение его лица крайне серьёзное. Губы сжаты в жесткую линию, челюсть напряжена, будто он всё ещё злится. А мне так и хочется на него накричать из-за непонимания. Честное слово, разгадать судоку без единой цифры будет проще, чем понять одно предложение Рогозина. И всё же я берусь попробовать.
– Что?
– У тебя всегда был выбор, Лиса, – говорит Яр. – Ты всегда могла доказать, что я ошибаюсь. – А затем его взгляд скашивается на его машину. – Даже сейчас.
Вот теперь я правда в недоумении. Он серьезно предлагает мне, поехать с ним, чтобы я доказывала ему, что не сплю со всеми подряд?
Уму непостижимо.
– Уволь, – бросаю его же слова. – Я больше не вхожу в список тех, кому важно твоё мнение. Да и оно ровным счётом ничего не стоит. Сегодня я хорошая, завтра – Алёна. И это ты ещё меня называешь шлюхой? По крайней мере, моё отношение не переменчиво, как погода.
И на этом всё. Даже на секунду не задерживаюсь, чтобы посмотреть на его реакцию. Жалею? Есть ощущение, что сотворила сейчас что-то непоправимое, однако как никогда рада, что у меня хватило смелости сказать ему всё это вслух, а не ринуться, как собачёнка на брошенную кость, как бы на самом деле ни молила хотя бы об одном шансе поговорить.