Выщелкиваю барабан, выбрасываю гильзы, всовываю новые патроны.
Присаживаюсь на корточки рядом с барменом, упирая дуло револьвера в
заросший подбородок.
-Повтори что я сказал, - кожей чувствую исходящий от него
страх.
Он пытается подавить его, храбрится, но инстинкт самосохранения
штука упрямая, в некоторые моменты начисто забывающая весь прошлый
опыт и на время превращающая в маленькую ссыкливую девочку, которой
просто хочется обратно в теплую кроватку и чтобы ее били не очень
сильно. "Иди нахуй" умирает в его глотке, так и не родившись.
-Мы под Пугалом.
-Молодец, - я отечески похлопал его по простреленному плечу,
вызвав вспышку злобного шипения и оскаленных зубов нездорового
желтоватого оттенка, - расскажешь всем, что Амбал спекся, теперь
Пугало за главного.
Он попытался кивнуть, насаживаясь кожей опоясывающей нижнюю
челюсть на ствол.
Опасные вещи я сейчас спизданул. Настолько опасные, что даже
раскрытие того, что я не причислен к пастве Церкви Ужаса в любом
случае вызовет для Пугала некоторые сложности. Так уж повелось, что
когда в тоталитарном режиме Амбала начинают роптать и тем более
перетягивать одеяло на себя летят головы и не важно чьи.
Забираю бум-палку, рассовывая патроны по карманам. Неплохая
игрушка, влезает пять патронов, на вид мощная. Выскальзываю из бара
вместе с последним дыханием боевика с дырой в груди, он
окончательно затих в луже собственной крови. Да, быстро все прошло.
Комок ночной прохлады освежает вспотевшую кожу лица, ветерок
забирается за шиворот, лаская спину по всей длине позвоночного
столба.
Теперь скупщик.
Зарешеченные окна, подмигивающая красно-синим неоном, вывеска
"Открыто". Звяканье колокольчика над головой и скрип дверных
петель. Вмонтированный внутрь пятиэтажной коробки мелкий ломбард и
славное местечко, где мечущиеся от ломки нарки способны заложить
последние предметы интерьера и то что умудрились где-нибудь
спиздить. А еще скупщик - это, своего рода, мутировавший бармен,
который так же прекрасно осведомлен кто, чем и как дышит, стоит
лишь задать правильные вопросы и смазать шестеренки его памяти
наличкой. Кряжистый, лысеющий, со сбитыми костяшками и идущей
неровными клочками бородкой. Ирландец.
Вскидывает голову, отрывая взгляд от вчерашнего газетного
выпуска. И моментально выпускает ее, вскакивая с места с поднятыми
руками. Умный, понял, что чисто физически не успеет дотянуться до
ствола под прилавком, ему необходимо совершить ряд действий -
нагнуться, схватить пистолет, снять его с предохранителя,
высунуться, направить на меня и нажать на спусковой крючок. А мне
только последний пункт. Закрываю за собой дверь, держа дробовик
одной рукой. Идти с ним по городу было не слишком проблемно, он не
очень габаритный, вполне себе прятался под курткой, разве что
приклад, за который я его придерживал, чуть высовывался, но ночь
благосклонно скрывала такие детали.