Может отсутствие электричества и короткие дни были мне привычны с детства по житью на севере? Когда запах керосина в хате был родным и тёплым, треск поленьев в печи и красный рассвет в окошке, когда все уже на работе. Когда немного подросшими, с братом запрягали коня в сани с бочкой ещё посвету, ехали на Енисей, а воду в избу и баню ведрами таскали уже в сумерках. Когда пушистый снег был в радость, потому что это перед потеплением, а огрести ворота не составляло труда. «Хаты в ризах образа…» Глаза Николая угодника с почерневшей иконы в углу над казёнкой, которая делила избу, останутся со мной навсегда, как воспоминание о студёных зимах. И у каждого из леспромхозовских в детстве была похожая закалка.
Сегодня ночью был дождь, и звуки дождя бьющего по листве, по травам, стучащего по крыше – это тоже ностальгия. Длинные дожди зарядили в самый неподходящий момент, в сенокос. Земля набухала от влаги лившейся мелкой пылью с небес. Травы склоняли головы, украшенные крупными чистыми каплями. Пихты опустили свои лапы, и только под кедром оставалось сухо. Когда же и он не выдержал натиска небес, по стволу побежали ручьи подмочив толстую подстилку из мха и опавшей хвои, мы засобирались домой. Реки мгновенно превратились из светлых журчащих на перекатах струй в бурные мутные потоки. Переходить в брод стало опасно. Я шёл километров пять по одной стороне, преодолевая прижимы по верху, срезая излучины по набухшим болотцам. Небо чуть просветлело, приподняв тучи, но солнце так и не показалось в тот день. У покосившегося моста меня ждала машина, и я отправил её за остальными. Мы покурили с водилой, у которого вдруг стали грустные глаза. После гор на таджикско-афганской границе Вовке Панову эти ручьи и перевалы казались уже родными и естественными, а река, которую он пересекал с тех пор несчитанное количество раз, была ему как своя комната, где он знал каждый камушек.
– Поедим со мной или пешком пойдёшь?
– Да намучал я ноги уже. Я вас тут ждать буду.
– Давай, – он оставил мне ещё одну папиросу и хлопнул дверкой. Зил-Труман рыкнул и полез в воду.
Какое-то душевное родство между людьми с отсутствием бытового рационализма в жизни, которых в посёлке было немного, постоянно сводило их вместе на разных путях. Когда делались вылазки в сорокаградусный мороз или в период, когда все дороги затапливались, а мосты оказывались снесены, только несколько таких людей и были способны действия в дальних командировках.