– Решила воспаление легких подхватить? – раздался позади нее мужской голос.
Вероника резко обернулась. Прямо за ее спиной стоял Алекс.
– Замок не открывается, – пробормотала Вероника плохо слушающимися от холода губами.
Алекс вытащил свой ключ из кармана куртки и приложил к замочной впадине. Но кроме издевательского писка больше ничего не последовало.
– Надо было дверь припереть чем-нибудь, чтоб не захлопнулась. Замок уже не первый день барахлит.
– Я не знала.
Алекс расстегнул куртку и накинул ее на плечи Вероники.
– В рукава продень, а то сейчас совсем концы отдашь.
Вероника растерялась от неожиданности и уставилась на Алекса.
– Надевай скорее!
– А ты?
На Алексе была тонкая рубашка.
– А я пока попытаюсь дверь открыть.
Вероника просунула руки в рукава. Куртка была сильно велика, но от этого только лучше грела. Еще она хранила тепло Алекса. Вероника закуталась и поняла, что от холода все-таки не умрет. Она стала следить за действиями парня. Он раз пять безрезультатно приложил ключ к замку, затем стал обзванивать соседей. В нескольких квартирах никто не ответил, а в одной какой-то ворчливый недовольный дед послал подальше. Но, наконец, кто-то, все-таки, открыл дверь.
– Заходи.
Вероника хотела вылезти из куртки, чтобы отдать ее Алексу и заодно взять стоящее рядом мусорное ведро. Но Алекс подхватил ведро, и кивком головы указал на открытый проход.
– Заходи уже.
Вероника послушно скользнула внутрь и замешкалась на площадке первого этажа, не зная, как быть дальше. Алекс прошел следом за ней и, не дожидаясь ее, стал подниматься по лестнице. Он остановился возле двери в ее квартиру и поставил ведро на пол.
– Ну что, не совсем замерзла?
Вероника подняла на него глаза. Он смотрел на нее в упор своими кошачьими зелеными глазами. Вероника отрицательно замотала головой.
– Нет. Спасибо…
Она сняла с себя куртку и протянула Алексу. Он взял ее, при этом продолжая молча смотреть на Веронику. Вероника растерялась, и, засмущавшись, хотела опустить глаза, но оторваться от зелени его взгляда оказалось не так-то просто. А Алекс вдруг спросил:
– Тебя, ведь, Никой зовут?
Никой? Ее никто никогда так не называл. Она всегда была только Вероникой и для знакомых, и для Наташки, и для мамы и папы.
– Вероникой, вообще-то… – едва слышно возразила она.
Его взгляд будто смягчился, и он неожиданно улыбнулся лишь одним краем губ.