– Странные мы, люди, – сказал тот, который пониже, как ни в чем не бывало. – Мы сами придумываем себе правила, чтобы потом их же и нарушать. Мы те самые мазохисты, которые только и просят боли. Сильнее и жёстче. А мир вокруг – тот самый садист, который только и рад доставлять её. Жёстче и сильнее.
Двое идут прямо ко входу злачного местечка. Около него на тротуаре, ближе к обочине, валяется тело одного из постояльцев. Тело периодически хрипит и издаёт непонятные звуки. Лужа блевотины даёт знать, что тело здесь пробыло достаточно долго, и количество выпитого уже просто не влезает в желудок. Наутро телу будет плохо. Тело пожалеет о содеянном, но не перестанет употреблять, пока печень не разбухнет до размеров футбольного мяча и не превратится в сито, нейронные связи распадутся на водородные соединения, почки начнут воспроизводить песок. Однако и это не остановит тело от употребления. Возможно, тело протянет ещё 2—3 года, не больше. И даже после весьма предсказуемого исхода, редуценты не будут способны как следует разложить тело, ведь тело попросту заспиртовалось. А всё иное разрушиться само по себе. Помимо тела, у входа пасутся особы, одержимые лёгким заработком денег и, по долгу работы, напрочь забывшие об удовольствии. Одна из них подмигивает высокому, на что тот абсолютно не реагирует. Ведь он идёт туда совершенно с другой целью. Первый этаж бара представляет собой типичную забегаловку с барной стойкой и несколькими столами.
Двое садятся за крайний угловой столик у окна, предварительно захватив с собой по паре роксов самого дорогого из всех дешёвых виски, представленных в ассортименте этого бара. Тот, который выше, снова закурил:
– И много нас, таких?
– Таких? – переспрашивает низкий. – Достаточно. Уж слишком человек жаден. Особенно до знаний, которые скажут ему, кто он и в чем суть его предназначения. Ведь ты тоже здесь за этим.
Высокий промолчал. Затем продолжил:
– Так что там, в комнате? Я увижу своё прошлое или будущее, или что?
– Все поймешь сам, когда там окажешься. Да и глупо рассуждать о прошлом или будущем. Ровно как думать, что виски и скотч суть одно и то же, – говорит тот, который ниже, делая глоток и зажмуриваясь. – Вообще, будущего нет. Прошлое – относительно. Существуют лишь постоянное настоящее. Что такое будущее? Вся наша жизнь – это сплошная блок-схема с выбором варианта ответа, причём ответа только два: да или нет. Быть может, будущее уже кем-то продумано, но оно сплошь и рядом состоит из выбора, игры в вопрос-ответ, где главный и единственный игрок – это ты сам. И выбор этот постоянный, он идёт до конца жизни, до финальной ее точки. В настоящем ты делаешь такой выбор, и двигаешься в следующее настоящее. С другой стороны, грань между настоящим и будущим, с точки зрения времени, вещь весьма относительная. Что разделает нас от будущего? Миллиардная, миллионная, тысячная, сотая, десятая доля секунды. В масштабах Вселенной, будущее – это совсем незаметная составляющая нашей жизни. Так можно ли вообще выделять будущее, как отдельное и независимое понятие? Этим словом мы обозначаем то, что произойдёт с нами в следующем настоящем, в зависимости от того, как мы поступим в той или иной ситуации. А прошлое – это след, который остаётся в нашем разуме в процессе этой вечной игры. Бывает, сядешь и спросишь себя: «А что бы я сделал, если не поступил бы так?» Вот для этого нам и дано понятие прошлое, чтобы оценить все вероятности событий следующего настоящего. Чтобы в следующем настоящем исправить то, что испортил, либо сделать то, чего не сделал. Попасть в будущее невозможно, потому что никто из нас не знает, как поступит и что сделает, или что произойдёт с ним через секунду. Ровно поэтому нельзя попасть и в прошлое, чтобы попытаться что-то исправить, потому как никто не знает, какие события повлекут за этим. Есть лишь постоянное настоящее. Впрочем, это лишь мои доводы.