Брови – густые и длинные (соболиные – по-маминому же утверждению, что полная чушь!) – тоже взлетали к вискам. На курносом носу рыжели веснушки – редкие, но… крупные. И они раздражали! Люба и выводила их, и замазывала крем-пудрой – все понапрасну. Веснушки нагло проступали, и все тут! Все говорили про шарм и прочее, но… Любе веснушки не нравились. Ей вообще не нравились белокожие люди. То ли дело смуглянки!
А про рот… Ну, это вообще! Что уж тут говорить… Лягушачий рот, вот! Ни больше ни меньше. Лягушачий, огромный рот! До ушей. И наплевать, что сейчас это модно. И наплевать, что у всех актрис и моделей такой! И наплевать, что все, как одна, подкачивают гели и прочие, неизвестные Любе средства… Наплевать! Буратино, ей-богу!
С фигурой и ногами у Любы, правда, все было нормально. И даже очень! Но рот!.. Слава богу, что родилась в девяностых, когда в моде были ну очень крупные рты! А если б в тридцатых? Что тогда? Люба рассматривала фотографии звезд тридцатых годов: крошечные, бантиком, губки, стеснительно поджатые, совсем не наглые, вот! А эти… пельмени.
«Про волосы ничего не скажу, – решила Люба. – Грех жаловаться. Только…» Опять она была недовольна. Волосы ей нравились кудрявые или волной. Спиральки, завитки, локоны, кольца… А у нее – как лошадиная грива! Прямые и жесткие. Нет, густые! Льются по спине, текут словно река. Но не накрутишь, не завьешь. Ничем! Щипцы не берут, бигуди – уж тем более. Плойка – туда же!
Только закрутишь в пучок – тут же наружу. Шпильки летят, заколки звонко щелкают и открываются… Непокорные, как и сама их хозяйка.
Хотя… Была непокорной. А вот сейчас… Смирилась.
Нет, не смирилась! Просто устала бороться.
Люба вышла из ванной, прошла мимо храпящего мужа, даже не взглянув. Противно. Стыдно. Обидно. Нажрался, свинья!..
Плотно закрыла дверь в спальню и наконец улеглась.
Устала как бобик! А сон все не шел. Потому что расстроилась. Злилась. Где тут уснешь?
Вспоминала свою жизнь и неоправданные надежды… И снова хлюпала носом.
И почему все не так? Всегда все не так, как хотелось. Мечталось. Надеялось. В конце концов – обещалось!..
Мужа Вову она любила. Крепко любила! Потому что по-другому любить не умела! Такая натура – «страстная», как говорила мама.
Все у нее взахлеб, все чересчур. Через край. Все эмоции, все движения, так сказать, души. Все поступки. Решения. Резкие!