У тебя есть замечательное качество – вселять в себя что-то абсолютно инородное и представлять это для моего интереса. Про дорогое и недоступное можно было сохранить до утреннего пробуждения. Я бы сохранил. Но ты живешь по принципу дорога ложка к обеду, и нет предела щедрости твоих талантов. Я уже говорил тебе и раньше, что когда у нас кончатся все средства для жизни на вилле, и нам придется жить под передвижной крышей, мы сможем использовать твои скрытые таланты. Они накормят нас и напоят. Возможно, что нам придется купить тебе ослика или, пожалуй, ламу – она ближе твоему характеру. И мы все вчетвером будем ходить по дорогам средиземноморья с представлениями. Я буду представлять тебя, а ты будешь представлять все остальное…
Между сумками и связками часов под лавкой ты увидела расписную хохламскую миску со всякими женскими штучными украшениями явно восточного происхождения. Китаец заметил твой интерес и сказал, что это не его товар, а одного господина из Тибета. Ты спросила, скоро ли придет хозяин товара, потому что тебе нравится вон тот браслет из вишневых косточек.
Дутый китаец ответил, что теперь, наверно, скоро, потому что уже прошло два дня с тех пор, как он ушел.
Ты обожаешь восток и тонко его чувствуешь, не то, что я.
Ты говоришь мне, что тебе очень хочется поносить тот браслетик (он такой миленький), чтобы я что-нибудь придумал на счет китайца и другого, которого уже два дня все ждут.
Мне кажется, что китаец понимает нашу речь, но делает вид, что не понимает. Я говорю тебе следовать за мной. Ты держишься молодцом: хоть и закусываешь губы, но идешь рядом.
Мне приятно бывать в подобных местах и видеть твое желание приобщаться к новому. Оно заводит и меня. Казалось бы, что можно найти интересного на обычном рыбном развале в деревне, которой и на картах нет? Но ты находишь. За тобой нужен глаз да глаз. Не успел я оглянуться, как ты уже прижимаешь две круторогие раковины к ушам и слушаешь пульс подводного мира.
С витыми раковинами на голове ты похожа на девочку-фавна, если такие бывают.
Мы возвращаемся с китайцу, и я предлагаю ему продать мне все тибетское добро оптом в дополнение к подносу с розовыми лягушками.
Ты спрашиваешь меня, зачем нам мертвые лягушки, ведь их уже не выпустить на волю. Я говорю, что они не мертвые, а уснувшие, и это очень лакомая штука, если приготовить с пастой.