– Видите ли, я работаю на заводе с самого начала, ещё при Ирьянове устроился. У меня, знаете ли, опыт, авторитет, положение, а тут назначили этого Абрашу, тьфу, ничего не понимает, всё свои лозунги только кидает. Не слушает ничего ведь, чуть что, в крик, план у него, соцобязательства, а я инженер, я инженер с большой буквы, со мной нельзя так, со мной надо уважительно, с пониманием, тем более перед рабочими. У меня ведь высшее образование, да я книг больше прочитал, чем весь завод вместе взятый. Я стихи наизусть знаю, я грамотный образованный человек, понимаете, о чём я? Я не могу вот так терпеть выходки этого неуча, этого деланного инженера. Инженер это призвание, это судьба, а этот…
– Ну, хватит причитать, по делу давай, – подстегнул инженера Синцов.
– Да, ага, по делу. Ну, в общем, достал он меня, сил нету. А тут еще при Ниночке допустил себе нелицеприятное высказывание в мой адрес. Нина это секретарь его, хорошая девушка, светлая, нравилась она мне. А он при ней и такое! Такую гадость сказал, не могу повторить даже, увольте, не могу.
– Не отвлекайся, продолжай, – вновь рыкнул Матвей Фадеич.
– Так вот, такая меня тоска взяла, что решил я с горя напиться. Понимаете? Довёл он меня до этого, своим отношением, своими оскорблениями довёл. И вот сижу я в закусочной, ну той, что на Марата. Выходной же был. Так вот, и подходит ко мне та самая Анна, красивая, умная женщина. Тут же определила мой настрой и приласкала меня словами, притянула к себе своей человеческой душевной добротой. Так я полюбил её за это всем сердцем, стал её страстным почитателем, был введён в её, так сказать, ближний круг, представлен друзьям и мужу… – инженер на секунду замолчал, утратив нить повествования, устремил взгляд куда-то в небо, но тут же продолжил:
– Там, много кого было, с нашего завода инженер Сальников, ещё инженеры Смирнов и Воронович с завода Куйбышева, да много кого, военные были, артисты. Если надо, всех могу указать, всех до единого, мне скрывать нечего. Так вот, отдохнул я там и душой и телом, поделился своими горестями. А тут, как-то, ко мне муж Анны подходит. Он ведь хоть и немец, но по-нашему говорит лучше иного ответственного товарища. И вот, говорит, что, мол, все твои беды знаю, нельзя это так оставлять, отомстить Горелицу надо, восстановить, так сказать справедливость. И убедил ведь меня чёрт окаянный, искуситель подлый…