– Почти триста лет, – грустно произнес Диего.
– Фигассе! Значит, при жизни ты был отъявленным грешником?
Перейра немного замялся, подыскивая нужные слова.
– Ну, не так, чтобы отъявленным. Души таких грешников просто отправляются в Небытие навсегда. А души, которые можно спасти, отправляются в Чистилище на разные сроки в зависимости от содеянного.
– Судя по сроку, который тебе впаяли, при жизни ты был отъявленным негодяем, Перейра?
– Я был пиратом.
– Да ладно! Что, правда, пиратом?
Я пристально смотрел на Перейру.
– Конечно пиратом.
– Вот это да! Круто! Мой ангел-хранитель – бывший пират. Хоть… Ведь ты же людей грабил, убивал, а это совсем не круто. Вы, каналья, сеньор Перейра!
– Крови на мне нет, я никого не убивал, иначе Высший Суд бы отправил мою душу в Небытие. Грехи были, но я за них уже ответил.
Перейра отошел в сторону, стал лицом к стене и опустил голову. Возникла неловкая пауза.
– Ты, что, обиделся, Диего? Прости меня, подлеца. Брякнул, не подумавши.
Перейра, не поворачиваясь, сделал рукой какой-то неопределенный жест и остался стоять лицом к стене.
– Слушай, Диего, расскажи мне о себе. Где жил, что в жизни с тобой происходило, как пиратом стал.
Перейра повернулся. Он недоуменно смотрел на меня своими темно-карими, грустными, как у быка на бойне, глазами.
– Зачем?
– Как зачем?! – воскликнул я. – Мне же интересно узнать о жизни моего ангела-хранителя! А потом, если хочешь, я расскажу тебе о своей.
– Вот этого не надо, – поморщился Перейра. – Я твою жизнь с рождения, день за днем наблюдаю. Мое место – за правым твоим плечом.
– Да, блин, точно, я забыл совсем. Ну расскажи, Диего, о себе.
– Зануда, ты, Андрей, заладил одно и то же, – притворно проворчал Перейра.
Ему был приятен мой интерес к его жизни. Он подошел к кровати и остановился.
– Откуда начинать? – спросил он.
– А с самого начала и начинай. С самого детства.
– Это же долго? – удивленно проговорил Перейра.
– А ты на поезд опаздываешь?
– Никуда я не опаздываю.
– Ну тогда, начинай. Телевизора у нас в палате нет, радио тоже. Даже книги или какой-нибудь газеты никто мне не принес. Еды натаскали, а для души ничего. Давай, друг Диего, начинай. Я очень хороший слушатель. Только ты с чувством, с толком, с расстановкой, с картинками и подробностями.
– Ладно, – Перейра пожал плечами. – Слушай. Если надоест, останови меня. Итак…