От площади начинались три улицы. Ван Хайден уверенно свернул на левую, я поплелся за ним. На улице не было ни одного человека. Город словно вымер. Вдруг я услышал стук копыт и скрип колес, это из переулка, поднимая пыль с дороги, выезжала телега, груженная сеном. В этой дремотной тишине шум, производимый этой колымагой, был похож на канонаду. Бродячая собака, дремавшая в тени забора, лениво подняла голову, для порядка тявкнула на повозку и снова опустила голову на землю.
Управлял повозкой старик с худым, морщинистым, высушенным зноем и ветрами, лицом. Ван Хайден взмахом руки поприветствовал старика, тот в ответ приподнял свою соломенную шляпу. Голландец подошел к повозке и, коротко поговорив со стариком, махнул мне рукой. Я подошел к телеге.
– Располагайся, что ноги зря бить.
Он запрыгнул в телегу и растянулся на душистом сене. За ним последовал и я. Мы долго ехали по узким петляющим улочкам Понта-Делгада. Мимо лениво проплывали разноцветные обшарпанные дома. Я обратил внимание, что дома островитян стоят плотно друг к другу и имеют прочные ворота, двери и ставни. Я спросил у старика, почему так у них устроено.
– Пираты пошаливают, – скрипучим голосом произнес он.
Мы продолжали путь среди унылых в своем однообразии домов. Лишь церкви да часовни как-то разнообразили вид города. Их было много, во время пути я насчитал их больше десятка. Наконец мы выехали из Понта-Делгада и поехали по укатанной колее, терявшейся среди высокой душистой травы. Сколько мы ехали, не знаю, потому что от неспешной, валкой езды меня укачало, как младенца в колыбели, и я задремал.
– Приехали, – раздался скрипучий, как и его телега, голос возницы.
Я открыл глаза.
Мы остановились в сотне метров от берега. А дальше, насколько хватало взгляда, простирался бесконечный океан. Поодаль от нас прилипли к скалам четыре маленьких домика. На песке лежала перевернутая вверх дном лодка, на специальных шестах сушились сети. Ван Хайден спрыгнул с телеги на землю, дал несколько монеток старику и зашагал широкими шагами к ближайшему дому. Я поспешил за ним.
Из дома вышел человек, приветственно замахал руками и почти побежал к нам навстречу. Он быстро перебирал короткими и кривыми ножками, при этом туловище его раскачивалось из стороны в сторону, так что создавалось впечатление, что он не идет, а перекатывается, словно мяч. Это был маленький, кругленький человечек в зеленой рубахе навыпуск и серых, закатанных до колен, штанах. Лицо его было круглое, рябое, глаза маленькие, свинячьи. Грязные волосы его торчали в разные стороны, как будто его только что чем-то напугали.