– Привет, Кит! – сказал Владимир и расплылся в улыбке, поймав мой взгляд. Он ответил на рукопожатие и сжал мою руку так же властно и сильно, как в тот вечер, когда выиграл чемпионство с «Ред Уингз».
Я сказал ему пару слов по-английски и добавил еще несколько по-русски. Не было никаких сомнений, что Константинов понял абсолютно все. Мы говорили недолго. И наконец я сказал ему то, что никак не мог выкинуть из головы с тех пор, как защитник «Детройта» попал в аварию на лимузине, которая поставила крест на его карьере и едва не стоила жизни:
– Спасибо тебе, Владимир. Спасибо за воспоминания, которые ты нам подарил. Мы тебя любим.
Глава 1. Особое поручение
В середине июля 1989 года, примерно через месяц после ежегодного драфта новичков НХЛ, когда большинство имевших к ней отношение людей наслаждались межсезоньем, мне неожиданно позвонили. Джим Лайтс приглашал на обед. «Странное время для звонка», – подумал я.
Лайтс – исполнительный вице-президент «Детройт Ред Уингз», зять Майка и Мэриан Илич. С ним у меня были хорошие рабочие отношения. Но звонил Джим обычно лишь тогда, когда был недоволен моими статьями. Он ругался, я слушал, каждый оставался при своем мнении. На этом все и заканчивалось. Но в тот момент я был в отпуске и уже две недели ничего не публиковал. Тем не менее я понял, что просто так Джим Лайтс на встречу звать не будет.
На следующий день мы сидели за столиком в кафе «Элвуд», которое располагалось напротив театра «Фокс». Иличи в свое время купили этот театр и придали ему блеск, а Лайтс лично руководил процессом. При них это заведение стало настоящей конфеткой, с него началось восстановление потрепанного центра Детройта.
Мы заказали суп и сэндвичи, и Лайтс начал вводить меня в курс дела.
– Сразу оговорюсь: если тебе что-то не понравится, я остановлюсь, и мы больше не будем об этом, – уточнил он.
Я поднял брови.
Джим продолжил после небольшой паузы. Ему было за тридцать, он работал адвокатом, любил улыбаться и рано начал лысеть. Говорил он быстро, но при этом осторожно подбирал слова. Никогда не скрывал эмоций, но всегда контролировал ход беседы. Его было легко рассмешить, и смехом он заражал всех вокруг. А если он злился, что мне приходилось видеть нередко, то это было понятно без слов.
Так вот, на той встрече Лайтс был серьезен, будто хотел сообщить что-то неприятное. Как только нам принесли сэндвичи, он приступил к сути.