Но с того момента, как Джим появился в Нью-Йорке, эти афиши преследовали его, они висели везде – в метро, на газетных киосках, на кирпичных стенах домов и уличных фонарях. Жирным черным шрифтом на них было написано:
Дэвид Кертис и Гарри Янус.
Пьеса, покорившая Лондон!
Он старательно игнорировал афиши, притворяясь, что ни одно из имен ему незнакомо. И внезапно для себя в день премьеры, выйдя из галереи, где он руководил развешиванием картин для выставки Ричарда, Джим направляется в театр и спрашивает в кассе, остались ли билеты на «Богему».
– Последний, сэр, – сообщает ему кассир. – Берете?
Джим сидит в последнем ряду бельэтажа. Отсюда невозможно разглядеть партер, и это его огорчает – он уверен, что Ева здесь, и надеется ее увидеть. Декорации, реалистично-грубые – соломенный тюфяк, раковина, унитаз – с такого расстояния кажутся игрушечными.
Он читал отзывы об этой постановке – свободном прочтении «Богемы», действие которой происходит в послевоенном Сохо, среди торговцев наркотиками и проституток. В Лондоне спектакль получил восторженный прием и оставался в репертуаре Королевского театра еще два сезона. Но Джим не ожидал, что увиденное подействует на него настолько сильно – даже с большого расстояния. Кац – или Кертис, как он теперь себя называет, – в роли поэта Родольфо (здесь его зовут Ральф) совершенно преображается: трясущийся от озноба, исхудавший, он держит на руках свою Мими (тут – Мэри, роль которой исполняет Джульет Фрэнкс, актриса необыкновенной, чувственной красоты). Кац настолько хорош, что Джим даже забывает о своей ненависти к этому человеку.
После окончания спектакля толпа зрителей выплескивается на Бродвей. Джим идет последним, разыскивая взглядом Гарри (и конечно же Еву). С Гарри они не виделись после окончания университета, никогда не были особенно близки, его нью-йоркского номера телефона у Джима нет, и сообщить о своем приходе он не может. Джим ждет до того момента, когда в фойе становится пусто и тихо, и уборщик в безупречной полосатой ливрее уже достает из шкафа огромный пылесос.
– Вы кого-то ищете, сэр?
Служитель в униформе с начищенными до блеска золотыми пуговицами спешит к нему из партера.
– Собственно говоря, да. Я друг Гарри Януса, режиссера. Не знаете ли вы…
Выражение на лице служителя смягчается.