А потом вспомнила, что в моем узле еще лежат остатки честно отвоеванного вчера мяса. Только где я обронила свою поклажу? Поискала взглядом куль. Он обнаружился недалеко, в зарослях травы. Видимо, тюк выпал у меня из рук и откатился, когда я врезалась в Брока.
Не говоря больше ни слова, целенаправленно двинулась к узелку. Бережно развязала его концы и, развернув лист лопуха, достала мясо.
– Ты собираешься есть? – удивлению дракона не было предела.
Кивнула, уплетая за обе щеки.
– Я молодой, почти растущий организм, – начала бубнить, старательно пережевывая.
Дракон смотрел на меня серьезно. Чересчур серьезно, а потом улыбнулся. Мимолетно, всего на долю секунды. Но когда Брок заговорил, его голос был столь же морозно-спокоен, как и взгляд:
– В твоем возрасте и правда еще растут. Хотя чаще уже не в высоту, а в толщину. А некоторые чересчур любопытные и вовсе исключительно в талии. Да и то временно. Месяцев девять.
– Да что бы ты знал о моем возрасте! – Как истинный журналист, я выбрала для ответного удара самую удобную часть фразы Брока.
– Не знаю, но догадываюсь, – скрестив руки и опершись плечом о ближайший ствол, заметил дракон. – Весен шестнадцать, наверняка не больше.
Его слова, как чемодан с двойным дном: вроде и знаешь, что с подвохом, но не злишься. Я понимала Брока и как журналист, и как человек: дракон хотел хоть что-то узнать о той, с которой был связан клятвой. Пусть сначала мелочи: возраст, отношение к простым, повседневным вещам. Ведь именно из таких незначительных деталей и складывается суть человека.
– За шестнадцать – спасибо, но вообще-то мне двадцать четыре.
– Правда? – делано удивился ящер. – А под слоем грязи и не видно….
– Вот скажи, ты специально учился так сыпать комплиментами?
– Нет, это врожденный талант, – в тон мне, с ехидцей ответил дракон.
– Ну раз ты у нас такой талантливый, будешь голодным, – заключила я, доедая последний кусок. – Чтобы отяжелевший сытый желудок ненароком не придавил твой чудный дар.
Собеседник на это лишь ухмыльнулся. Видимо, утром, пока я спала, изрядно успел подзакусить, и терзания по поводу обеда были ему пока чужды.
– Вижу, что ты и отдохнула, и поела, – вынес вердикт Брок, оглядывая меня. – Тогда пошли.
Я лишь вздохнула и потопала за провожатым. Вот только наш путь сейчас разительно отличался от угрюмо-молчаливого утреннего.