А вот мать, напротив, отнеслась к Раисе настороженно. Теплой встречи не получилось. В общем, она приревновала Раису: увела сына. В те дни она мне сказала:
– Что ты за невестку привез, какая от нее помощь?
Я сказал, что она окончила университет и будет преподавать.
– А кто же нам будет помогать? Женился бы ты на местной, и все было бы хорошо.
Я не сдержался:
– Знаешь, мама, я скажу сейчас то, что ты должна запомнить. Я ее люблю. Это моя жена. И чтобы от тебя я больше ничего подобного никогда не слышал.
Мать заплакала. Мне было ее жаль. Но это надо было сказать, чтобы решить раз и навсегда этот вопрос.
Раиса, встретив недоброжелательное отношение свекрови, конечно, волновалась. Как-то мать ее заставила из колодца воду таскать и поливать огород. Отец понял ситуацию и говорит Раисе: «Давай с тобой вместе будем это делать». Мать выходила из себя. Прошло это у нее не сразу. Потом, узнав Раису поближе, она примирилась…
А тогда, увидев, как расстраивалась Раиса, я ей сказал:
– Ты замуж вышла не за мою мать. И давай договоримся: вопрос решен. И успокойся, пожалуйста.
Короче говоря, «сентиментального путешествия» у нас явно не получилось. Ко всему прочему, оказавшись в Привольном, я узнал, что в последний осенний месяц 1953 года скончался мой дед Пантелей – отец матери. Помню его, когда отправляли меня на учебу в Москву. Я впрыгнул в кузов полуторки, оглянулся и увидел деда Пантелея: он стоял и плакал. За ним это не водилось. Он был сдержанным человеком. Его уважали все мои земляки, и хотя в день похорон шел холодный осенний дождь – проводить его вышло большинство односельчан…
В один из дней мы сходили на могилу деда Пантелея. Долго стоял я над могилой дорогого мне человека, вспоминая о тяжкой судьбе, выпавшей на его долю.
Окончание университета
Учеба наша в университете близилась к концу. На последнем курсе я проходил практику в Москворецком районном народном суде и Киевском райисполкоме Москвы. Запомнилось и произвело большое впечатление одно из дел, слушавшихся в те дни в суде: о жестоком преступлении группы молодых людей, имевшем самые тяжкие последствия. Разбирательство шло долго, и оно стало для меня и моих коллег настоящей школой. В памяти осталось резкое противостояние сторон – обвинения и защиты. Худощавый, более чем скромно одетый, весь напряженный прокурор и целая группа респектабельных, самоуверенных адвокатов. Не скрою, я был всецело на стороне прокурора, адвокатам – не верил. Но как они умело вели защиту!