– Теперь я тебя спрошу.
И началось интервью, которое Раиса описала в своей книге “Я надеюсь”:
– Доченька, что ж ты больно худенькая?
– Да что Вы, нет, нормальная…
– Мужа-то, небось, нету у тебя?
– Есть!..
Вздохнула:
– Небось, пьёть?
– Нет…
– Бьёть?
– Что вы! Нет. У меня хороший муж.
– Что ж ты, доченька, меня обманываешь? Я век прожила и знаю – от добра по дворам не ходют!
Женщина, наверное, так и не поверила Раисе.
А еще Раиса рассказывала, как она на одной из молочных ферм после вечерней дойки коров беседовала с дояркой – живой, смышленой и боевой. Она очень понравилась Раисе. На-стоящая казачка! Видная, за словом в карман не лезет. Так вот, Раиса, заполняя анкету, дошла до пункта: “Что вас связывает в семье, в браке с мужем?” Там были разные подпункты: любовь, дружба, любовь к детям и т. д. Среди них был и такой: физическая близость. Когда дошли до этого подпункта, женщина спросила:
– А что это такое?
Раиса Максимовна начала объяснять:
– Речь идет об интимных отношениях с мужем.
Наверное, это только осложнило разъяснение.
– Но есть же у мужа и жены личные отношения. Ну лад но…
Раиса хотела уже прекратить этот разговор.
– Нет, обязательно пиши: а на какой черт тогда мужик нужен, если этого нет!
Жизнь наша была чрезвычайно наполненной и, как нам казалось, имеющей большой смысл и значение. Жили дружно, помогая во всем друг другу. Наши доходы выросли, стало лучше жить материально. Появилась возможность обустроить двухкомнатную квартиру, полученную в 1960 году. Купили телевизор «Электрон», до того обходились радиолой.
* * *
Но забот не стало меньше. Как раз в это время в наших отношениях с Ефремовым как бы появилась трещина, стали возникать недоразумения по различным, иногда никчемным поводам. В частности, причиной недоразумений стали мои контакты – по телефону – с Кулаковым. К подобным контактам Леонид Николаевич относился очень ревниво. Он надеялся на возвращение в Москву, зондировал почву и опасался утечки любой информации, которая могла бы помешать его планам. На этой слабости, подозрительности и играли те шептуны и подхалимы, которые после моего ухода из крайкома стали группироваться вокруг Ефремова.
Я ожидал, вот-вот недовольство выплеснется наружу. Так оно вскоре и произошло. Мы стали реже общаться, и я сосредоточился на городских делах. А потом, когда решался вопрос о моем выдвижении на пост второго секретаря Ставропольского крайкома КПСС, бюро крайкома единодушно высказалось в поддержку моей кандидатуры. Ефремов же лишь сказал: