Освобождение крестьян не принесло желаемого верхами успокоения в обществе. Обе стороны – и помещики, и крестьяне – считали себя обманутыми. По стране прокатилась волна крестьянских бунтов. Не осталось в стороне и дворянство – 13 тверских дворян возмутились манифестом и были посажены в крепость на суд Сената (Никитенко… Т. 2. С. 259); злобное недовольство проявила его «худородная» часть, из которой наиболее радикально и социалистически настроенные уходят в революционное движение, возглавив его. Как отмечал И. Аксаков, в 1867 году только мелкопоместные – или пассивны, или слишком страстные (Аксаков И. С. Сочинения. М., 1886. С. 345).
Ревизии 40–50-х годов ХIХ века показывают: из мелкопоместных потомственных дворян десятки тысяч были однодворцами – они сами обрабатывали землю, вели хозяйство и «не могли вести образа жизни, приличного лицам первенствующего сословия» (Корелин… С. 63). В канун реформы 1861 года мелкопоместные дворяне, владевшие не более чем 20 душами, составляли 41 % сословия (Корелин… С. 61). Вот из этих озлобленных «худородцев» вскоре и составится отряд ишутинцев, каракозовых, ткачевых и прочих отщепенцев, возомнивших себя спасителями человечества, ради спасения которого угробят десятки миллионов человек. Но это – впереди. А пока словами манифеста Александр II пытался заручиться поддержкой дворянского сословия в деле реализации грандиозного мероприятия. «Полагаемся на доблестную о благе общем ревность Благородного Дворянского сословия… к осуществлению наших предначертаний» (Кавелин… С. 563). Благородное сословие ответило в большинстве своем пассивно отрицательной реакцией, а некоторые – затаенным отмщением.
Интеллигенция из среды образованных «худородных» дворян, разночинцев в силу наличия в ней избыточной творческой энергии устремилась в радикализм. Хотя условия пореформенной России требовали участия образованных кадров. Но заниматься пореформенной буржуазной рутиной для горячих натур, открывших столбовую дорогу российской действительности, русского народа, русской истории было слишком унизительным, недостойным делом для распирающихся от тщеславия натур. Идти в народ, чтобы просто учить, лечить, строить новый каркас буржуазной России, для людей, почему-то возомнивших себя спасителями человечества от язв западной буржуазной цивилизации, было делом аморальным, недостойным их высокой миссии.