– Осторожнее, граждане! Не толкайтесь! Здесь дети! – выкрикивала она, едва лишь возникала опасность давки.
И люди почтительно расступались перед ней. Постепенно продвигаться в человеческом потоке стало легче, поскольку рыночные прилавки не могли тянуться до бесконечности, и вскоре мать вывела Киру к киоскам и лоткам, где продавались хлеб и мучные изделия, соль, консервы, а также папиросы и спички.
– Скажи ему: «Папа», и обязательно поцелуй, – наставляла она дочь. – Обещаешь, что так сделаешь?
– Обещаю! – весело щебетала в ответ Кира, не совсем понимая, зачем её об этом просят. Она давно не видела отца, наверное, целую вечность, и ужасно по нему соскучилась! Даже плакала однажды ночью оттого, что он почему-то всё не приезжает и не приезжает к своей доченьке!
Он стоял спиной к ним, лицом к витрине, где продавались свежие булочки с заварным кремом. Меховая шапка с кокардой, тёмная шинель – наверное, там, где он служил, была уже зима, и лететь нужно было в зимней форме одежды. Кира приготовилась крикнуть: «Папа!», но тут он, увидев их отражение в стекле, повернулся, и она остановилась как вкопанная, вытаращив глазёнки.
– Ну, чего встала? – подтолкнула её в спину мама. – Беги скорее к папе!
Кира не сдвинулась с места.
– Иди же! – настаивала мать.
– Это не мой папа! – выкрикнула Кира, собираясь разреветься от обиды. – Это дядя Женя!
– А я говорю: папа!
– Нет! Не папа!
– Сейчас же иди к папе!
– Не пойду! Это не он! – и она спряталась за материнской юбкой.
– Вот видишь, дорогая? Устами младенца глаголет истина! – усмехнулся штурман и, помахав им рукой, пошёл от них прочь, ни разу не оглянувшись.
А мать всю дорогу к дому с угрозой нашёптывала ей:
– Я тебе покажу «Не папа!» Ты у меня ещё получишь! – и давала подзатыльники.
Кира орала на всю улицу, захлёбываясь слезами отчаяния и страха перед грядущим большим наказанием.
– Замолчи сейчас же! Кому говорю?! – повышала голос мать, потому что на них оборачивались прохожие. – Ну, погоди! Вот только придём домой…
А девочка не понимала, почему мама сердится, ведь папа – это Борис Кришевский! При чём тут дядя Женя?! За что её ругают?!
Через несколько дней, отревевшись и успокоившись, Кира спросила у мамы, скоро ли к ним приедет папа.
– Не будет у тебя теперь никакого папы! – отрезала мать. – Сама виновата! – и дочь, насупившись, побрела в уголок комнаты, к своим незатейливым игрушкам, считая себя виновницей неудавшейся жизни – и своей, и матери.