– А собрания сочинений у вас не выходило? Ну хотя бы какого-нибудь пятитомника?
– Нет, не выходило. Я и не хочу… Сколько сегодня будут стоить 25–30 томов? Да пусть даже пять томов? А ведь Чубайс и Абрамович на моё собрание едва ли подпишутся. Мои читатели – люди скромных достатков. Да и куда их ставить, столько книг?
– Не обижаетесь, когда вас относят к прошлому веку и не воспринимают всерьёз?
– А кто это? Я таких лбов не знаю. Что ли, Радзинский, о литературном воровстве которого у дочери генерала Деникина писала ваша газета? Или беглый коммунист Млечин из «Нового времени»? Или товарищ Сванидзе, который не видит разницы между футбольным матчем и войной двух великих держав? Я их всех всерьёз принимаю как оборотней и христопродавцев. А вот А. В. Бортников (глава ФСБ России. – И.П.) прислал мне на день рождения прекрасный подарок. Он понимает, какое ждёт нас будущее.
– А кого цените из современных критиков? Ну, если говорить о тех, что пришли в литературу уже после перестройки, в 90-е, в нулевые…
– Надо думать, есть хорошие ребята. Но Владимир Крупин давно, ещё будучи парторгом, а не профессором духовной академии, объявил меня в газете «Завтра» лучшим среди всех критиков современности, за исключением критиков Мадагаскара. До «нулевых» критиков ли такой фигуре…
– Порой создаётся впечатление, что друзей у вас нет. Вы постоянно с кем-то воюете…
– Вы ошибаетесь. Воюю я лишь последние 25 лет после антисоветской контрреволюции, а моя литературная жизнь началась ещё на фронте, т. е. почти 70 лет назад. Жаль, что вы не были на моём юбилейном вечере в ЦДЛ. Вы узнали бы, сколько у меня друзей. Другое дело, нынешний ресторан ЦДЛ, который, ходят слухи, сцапал Чубайс. Там у меня друзей точно нет.
– Многие не могут вам простить нападок на Окуджаву, других авторов.
Говорят, что вы на их именах просто «пиарились»…
– Говорят, что кур доят… Я вообще не употребляю такие слова, как «пиариться», «адекватно», «комфортно», «позиционировать», и даже не знаю, что иные из них означают. Каждый раз звоню Дмитрию Анатольевичу, чтобы узнать… О Булате Окуджаве, некоторые песни которого мне нравились и нравятся, у меня были две статьи с разбором двух его сочинений. Первая – о повести «Бедный Авросимов» – была напечатана в «ЛГ», вторая – о «Путешествии дилетантов» – в журнале «Москва». В ходе разбора я с фактами в руках показал, что популярный поэт не в ладу с русским языком (например, путает слова «навзничь» и «ничком»), оплошен в истории (путал зуавов с зулусами) и плохо знает старый русский быт (утверждал, что русские люди любили заниматься любовью, положив под матрац взведённый пистолет), уверял, что перлюстрация писем процветала исключительно в России, хотя хорошо известно, что за границей перлюстрировали письма не только Энгельса к Марксу, но даже Екатерины Великой к Вольтеру, и т. д. Со времени этих моих статей минуло 35 лет, и никто из тех «многих», о которых речь, за такой срок до сих пор не выступил в защиту любимого писателя, не доказал, что мои рассуждения, оценки ошибочны или лживы, что Окуджава, например, вовсе не писал о взведённом лефоше под периной любовников. Есть хорошая идея: перепечатайте мою статью «Кушайте, друзья мои» из «Москвы» № 7 за 1979 год. Может, это взбодрит, допустим, Леонида Млечина. А то он не так давно заявил по ТВ: «Я не желаю знать Бушина! Он обидел Окуджаву». Но, повторяю, с тех пор прошло 35 лет, а всего года три назад за верхоглядство и невежество я огорчил самого Млечина. Так что покойный Окуджава – только лицемерное трусливое прикрытие для благоденствующего литературного жуира. На моём отношении к Окуджаве сказалось, конечно, и то, как ликовал писатель, созерцая расстрел Ельциным парламента, о чём и поведал с радостью одной московской газете. Но есть, разумеется, люди, для которых это не имеет никакого значения. Взять хоть того же Радзинского. Он сам, сидя за рулём своей машины, отправил на тот свет молодую девушку. Никакого суда не было, а нам просто сказали: оба виноваты. Возможно, но она-то на погосте, а он, помыв руки, продолжает красоваться на телеэкране. Есть некоторая разница?