– Мне нравится, когда ты болтаешь невесть что, – прошептал он, глядя на меня сверху вниз. – От этого мне хочется заткнуть тебе рот.
Сукин сын. Я сжала бедра, мне почти хотелось кричать от досады – между ног было так влажно.
Нужно сваливать.
– Мне пора, – я оттолкнулась от стены, но наткнулась на его грудь.
– Как тебе твоя работа? Нравится? – спросил он тихо, уперев руки в стену по обе стороны от моей головы.
А?
От него пахло летом, липкой сахарной ватой на чертовом колесе, прохладной водой на разгоряченной коже.
– Что? – переспросила я.
Он задал мне вопрос. О чем он, мать его, спросил?
Опираясь на руки, он наклонился ко мне еще ближе, опустив голову к моему лицу.
– Общественная работа, Кейси. Тебе нравится?
Я слышала смех в его голосе. Вот же маленький говнюк.
– Нет, – пробормотала я. – Учить шайку подростков, которые сачковали весь учебный год, – не самое веселое времяпровождение. Им нужна была своевременная корректировка поведения, только и всего.
Его руки немного опустились, и я услышала, как он втягивает воздух носом, словно обнюхивает меня.
– Для начала: веселое времяпровождение – это именно то, из-за чего ты сюда угодила, – произнес он спокойно, но твердо. – И корректировка поведения нужна вовсе не этим ребятам, а тебе.
– Что ж, я свое получила, большое спасибо великому штату Аризона, – ухмыльнулась я. А потом посмотрела на него в упор. – Ты меня не знаешь, Джекс. – С этими словами я оттолкнула его, повернувшись к выходу.
Но он схватил меня за руку и поставил обратно.
– Ты права. Я тебя не знаю. Так почему бы тебе меня не просветить? Что означает твое имя – Кейси? И что ты натворила в колледже? За что тебя арестовали?
Увидев, что я молчу, не отвечая на его тупые вопросы, он снова припер меня к стене.
– Давай попробуем что-нибудь попроще, хорошо? Твой любимый цвет. Какой твой любимый цвет?
– Ты серьезно?
– Ты что, пытаешься выиграть время?
Я нахмурилась.
– Розовый. Мне нравится розовый.
– Правда? – продолжал напирать он. – А что насчет музыки? Какая твоя любимая группа? А книги? Твой любимый жанр? Когда ты в последний раз ела шоколад или валялась в пижаме до полудня?
Не знаю – то ли это стены начали смыкаться вокруг меня, то ли Джекс так меня притеснил.
– К чему ты клонишь, маленький засранец? – возмутилась я.
Услышав этот вызов с моей стороны, это пренебрежительное словечко в его адрес, Джекс улыбнулся и снова приблизился ко мне вплотную.