Задумавшись, я разулась, нырнула в свои любимые пушистые тапочки
с помпонами и прошлепала в ванную, и замерла на пороге с широко
открытым ртом: передо мной предстало поле битвы после Ватерлоо,
разве что без трупов. Сброшенные с полочек флакончики и тюбики с
моей косметикой, оборванная шторка, мокрое полотенце в ванной... Я
сжала руки в кулаки. Почему-то именно сейчас встало перед глазами
лицо моей заклятой подружки. Ритка громко засмеялась, запрокинув
голову, а потом, высокомерно посмотрев на меня, произнесла: «Как ты
была шестеркой, так шестеркой и осталась!» И снова засмеялась. Я,
мотнув головой, сбросила с себя наваждение и, скрипнув зубами,
направилась к своей единственной и на сей момент оккупированной
комнате. У самой двери я резко остановилась, услышав за ней
характерные некоему интимному процессу стоны, да ахи с охами. С
рычанием выдохнула, поняв, что, как бы ни была я сейчас зла, но
войти в самый момент... Короче, не смогу!
Словно сдувшийся воздушный шарик, волоча ноги, направилась на
кухню. У двери остановилась, будто перед прыжком с трамплина. После
разгрома в ванной была готова увидеть на кухне нечто подобное. Но
оказалась приятно удивлена, обнаружив всего лишь гору грязной
посуды в раковине.
Утешительным призом мне стала початая бутылка красного вина на
столе, несколько упаковок с суши, роллами и пиццей, само собой,
ополовиненные, но еды там осталось еще достаточно.
Почувствовав, что страшно голодна, я быстро помыла руки, закрыла
дверь, чтобы не слышать звуков вакханалии, и включила маленький
телевизор на холодильнике. Выбрав веселую и ненапряжную передачу
«Уральские пельмени», приступила к трапезе.
Довольно приятное полусладкое вино примирило меня с учиненным в
квартире безобразием. Но все же мой слегка затуманенный выпитым
алкоголем мозг успел сделать определенные выводы и решил гнать
поганой метлой из моей жизни всех халявщиков и любителей покататься
на хрупких женских плечах.
Я мстительно захихикала. Но не успела хорошенько прочувствовать
эту приятную мысль, как из комнаты донеслись истеричные, доходящие
до ультразвука вопли Альки и басовитые ее хахаля.
Вслед за ними хлопнула дверь спальни, по коридору протопали
ноги, раздался грохот, и распахнулась дверь кухни.
И вот передо мной, тяжело дыша, стоит Геракл и Аполлон в одном
флаконе. Высокий красавец-мужчина с очень даже рельефной
мускулатурой удивленно на меня вытаращившись застыл на пороге
кухни. Из одежды на нем были лишь одни усы. Ну это образно
выражаясь, конечно. Усов у него не было, как, собственно, и
одежды.