Итак, последние сто рублей буквально жгли мой карман! В моей
проблеме питания на ближайшие десять дней они не играли никакой
принципиально важной роли. И так, и этак планируя их потратить,
самое перспективное, что вырисовывалось, — это покупка недорогой
упаковки спагетти, и у меня бы осталось сдачи двадцать пять —
тридцать рублей. О том, что можно на них купить в комплект к
макаронным изделиям, я и размышляла по дороге домой.
Мой желудок опять затянул свою песню, явно решив, что я о нем
напрочь забыла. Песня была жалостливая, но громкая, а навстречу мне
в этот момент шли два очень симпатичных парня. Испугавшись, что они
услышат требовательное урчание моего организма, я спешно перешла на
другую сторону улицы, сделав вид, что туда меня отправил навигатор
моего телефона.
Перейдя через дорогу, я некоторое время шла, с умным видом
пялясь в монитор телефона, пока неожиданно не услышала рядом с
собой:
— Подайте Христа ради!
Я резко остановилась, словно споткнулась. Не могу сказать, что
всегда с готовностью подаю попрошайкам, но что-то именно в этой
нищенке меня тронуло, впрочем, я сразу поняла, что именно! Не было
в ней той нарочито наигранной «несчастности» с печальными
переливами в голосе, типа умирающей жертвы, не было у нее и
таблички с шокирующе безграмотными жалостливыми надписями. И голос,
которым она попросила милостыню, был тихий-тихий, на грани
слышимости.
Передо мной на деревянном ящике из-под овощей сидела опрятно, но
просто одетая старушка с лежащей на костлявых коленках сухонькой
ладошкой с пятью рублями в ней. Я остановилась. Скользнув рукой в
карман видавшего виды старенького драпового пальто, достала
последнюю сотку. Посмотрела на пять рублей в руке бабушки, потом на
свою купюру. А затем, улыбнувшись, радостно выдохнула и вложила ее
в руку старушки. Что для меня ничего, для нее — целый капитал,
подумала я и чуть ли не вприпрыжку поспешила домой. Очень не
хотелось мне услышать вслед благодарность за милостыню и пожелание
всяческих благ.
Всегда крайне неудобно себя при этом чувствую. Ну вот, одной
проблемой меньше! Все равно эта сотка не прокормила бы меня десять
дней. А так похожу эти дни в гости к своим однокурсницам, авось
тарелку супа не пожалеют!
До моего дома оставалось
совсем ничего: один поворот направо и финишная прямая метров на
двести. Повернув за угол, я словно споткнулась, резко затормозив.
Мой взгляд выхватил у края тротуара ту самую старушку, которой я
отдала сто рублей. Бабушка стояла и смотрела прямо на меня. Взгляд
у нее был такой пронзительный, цепкий, словно в душе читал! По моей
коже пробежал табун мурашек, а я невольно поежилась. Отмерев,
постаралась нацепить на себя маску невозмутимости, как я это
называю, «сделать морду кирпичом». Расправила плечи и шагнула
вперед, намереваясь быстро проскользнуть мимо загадочной старушки.
Но в спину мне прилетело: