Орка пересела, не отпуская моих
запястий, и прошлась вдоль стержня своим лоном — столь влажным, что
поглотило бы живительный корень без остатка. Но первые два раза
шаманка промахнулась и не смогла состыковаться, а помогать рукой не
стала — то ли из-за неопытности, то ли хотела подразнить меня
подольше.
Но и ее эта близость не оставляла
безразличной. Нараз зажмурилась до рези, закусила губу до крови и
напряглась так, что бедра казались столь же твердыми, как и скала,
на которой я лежал.
Подруга часто дышала и при каждом
скользящем касании срывалась на хриплые рыки, должно быть
заменявшие оркам сладостные стоны. На третьем заходе ей все же
удалось завести ракету аккурат ко входу в шахту, но при попытке
полностью загнать ее в место временной дислокации произошла
непредвиденная техническая ошибка.
Боеголовка уткнулась во внутренний
шлюз — как оказалось, моя ракетчица еще ни разу ни с кем не летала.
Но преграда ее ничуть не остановила, и вместо попытки продавить
заслон сразу, она взяла достаточный разгон для быстрого таранного
удара.
Я ничуть не беспокоился за состояние
внешних узлов — смазки было столько, что rip the skin мне точно не
грозил. Подруга приподняла таз, сверила прицел и со всей силы
опустилась на мясной кол. Гулко рыкнула, когда он уперся в шейку, и
что есть мочи задвигала задом, то ли стремясь сломать мне кости, то
ли расколоть скалу надвое.
Я держался как мог, но после всего
пережитого и столь неистовой скачки можно не надеяться на пару
минут. Благо, что Нараз тоже распалилась до предела и выдержала не
многим дольше моего. Спустя десять фрикций после того, как заправил
ей полный бак, орка прогнула спину, запрокинула голову и издала
нечто среднее между победоносным кличем и страстным стоном.
Мысли полностью покинули ее разум, в
закатившихся глазах вспыхнули голубые искры, а с пальцев
непроизвольно сорвались разряды и ужалили так, что я едва не сделал
мостик.
Удар стиснул и без того распухшие
мышцы, и шаманка легла на меня, не в силах разъединиться. Теперь
только ждать, пока ствол не сдуется сам собой, однако он, похоже, и
не думал давать слабину.
Наоборот — касания тяжелых грудей,
страстное дыхание на ухо и мерная пульсация в лоне лишь ускоряли и
без того быструю перезарядку. И даже несущиеся перед лицом строки
лога ни капельки не отвлекали.