— Погоди... А какой сейчас год
вообще?
— Одна тысяча девятьсот тридцатый от
рождения Первого Чародея. Место — Российская Империя.
— Так значит...
— Да, — девушка с улыбкой кивнула. —
Император все еще на престоле.
Над городом раздался протяжный вой,
от которого зазвенели остатки стекол.
— Первый гудок, — Даша закрыла глаза.
— Тебе пора на борт. До скорой встречи, Семен Любимов. Да хранят
тебя боги, мой княжич.
С этими словами она испустила дух —
мирно и спокойно, будто бы заснула. Я же подошел к замызганному
зеркалу и осмотрел себя в полный рост.
На вид лет восемнадцать, высокий,
тощий, с растрепанными посеревшими волосами и серо-стальными
глазами.
Лицо узкое, скуластое, породистое.
Одет в серый же костюм-тройку — если оправить, никто и не заметит,
что полчаса назад я удирал от погони со стрельбой.
Покопавшись в интерфейсе, нашел там
карту с маркером и как по навигатору потопал к кораблю. На борт
вели два трапа — один для простых работяг, второй — для элиты. У
первого царили шум, гам и толкучка, а особо ретивых пассажиров
городовые отгоняли палками.
У второго стояли лакеи в алых
ливреях, пара охранников в черных тройках и могучий широкоплечий
мужик с окладистой седой бородой.
Перед ним на столе парил крупный
прозрачный кристалл в золотой оправе, к которому точно звезды на
ковровой дорожке выстроилась небольшая очередь молодых и не шибко
богатых дворянчиков.
Парни с саквояжами подходили к
бородачу, касались кристалла и тот вспыхивал разными цветами.
Чародей кивал лакею, и тот передавал ему украшенный вензелями лист
на золотом подносе. Юнец касался и его, прятал в сумку и восходил
на палубу с гордо поднятой головой.
— Кто последний? — по привычке
спросил я.
Крайний аристократ — рыжий и
самодовольный — усмехнулся и с предельным неуважением бросил:
— Ты.
Двое его товарищей гнусно захохотали,
с вызовом глядя на меня — мол, как отвечу и кто я вообще по жизни,
лох позорный или со мной лучше так не разговаривать.
И десять лет вкалывания на заводе в
сугубо мужском коллективе, где очень многие прибыли из мест не
столь отдаленных, научили одному — никогда и никому не спускать
подобного отношения.
Уж не знаю, на что рассчитывал шкет —
что убегу в слезах или склоню пред ним голову, но я — парень
простой — и поступил так, как давно привык.
А именно без лишних слов подошел и
так вмазал в дыню, что наглец закатил зенки и упал на руки своих
приятелей. Хорошо, что те успели подхватить, а то так бы и в воду
грохнулся, где этому черту самое место.