От Кремля до здания Тайной канцелярии не так уж и далеко, а
потому доехали быстро, хотя и не погоняли. Лихачить по Москве
вообще не рекомендуется, тут вам не там, не поглядят, что княжий
отпрыск или даже князь. Потому как небрежение по отношении к своим
указам царь воспринимает весьма болезненно. Так что, не
договоришься, и получишь ровно то, что прописано.
Взять мзду стражник конечно может, но если уличат, не
возрадуется. И уж тем паче, коли о том лихачестве пошла молва.
Потому как к тем, кто его волей торгует по своему усмотрению, царь
куда суровей, чем к нарушителям. Поэтому стражники предпочитают
призывать лихачей и дебоширов к порядку, и накладывать
соответствующее наказание, довольствуясь жалованием, к слову не
таким уж и большим…
Вещи мои оказались у дежурного в сундуке для всякой всячины, что
стоял в углу. Я сразу нацепил на себя оружейный пояс с патронташем,
двумя кобурами с пистолетами, шашкой, ножом и подсумками. Если бы
не два плечевых ремня портупеи, то носить весь этот груз было бы до
крайности неудобно. К слову, тут до меня так и не носили, это я
привнёс, чем серьёзно так облегчил жизнь личному составу полка.
Одного взгляда оказалось достаточно, чтобы понять, что оружие
заряжено и полностью готово к бою. Ох и верит же Шешковский в узор.
Впрочем, убедиться в обратном у него случая не было. Ну, это пока.
Ничего, придёт время я поясню ему насколько он ошибается. И не
только ему.
Приметил я в сундуке и вещи Ильи, потребовав отдать и их. Степан
Иванович на это только плечами пожал, мол ничего не имею против.
Получив затребованное, сунул руку в подсумок и достал оттуда
«Разговорник» лишённый алмаза.
— Тоже в казну ушло, или кто-то ноги приделал? — глянув на
дьяка, спросил я.
— В казну, конечно же, ты за кого меня держишь.
— Ясно. Брат где?
— Здесь, я же сказал.
— Я хочу его видеть.
— После.
— Сейчас.
— Не понял? Противишься воле государя?
— Он мне велел, чтобы я вам не вредил, Степан Иванович. О
других, или о повиновении вам, речи не было. Мой брат где? —
спокойно глядя ему в глаза, произнёс я.
Вообще-то внутри у меня уже всё клокотало, и я вновь скользнул в
режим аватара, чтобы демонстрировать хладнокровие. Отчего-то теперь
меня не отпускало ощущение, что Илью сейчас пытают. М-да.
Справедливости ради, вначале я всё же не за него испугался, а
подумал о том, что он может не выдержать и наговорит много лишнего.
Даже стыдно за это стало.