Он смотрит на меня с таким самодовольством, что я стискиваю зубы и киваю.
— А дело Арчи состоит в том, чтобы я был всем доволен, потому что я приношу ему деньги, большие деньги, Лорен. Надеюсь, ты понимаешь это, — его голос звучит так, будто он разговаривает со слабоумной. — Понимаешь, какой порядок вещей? Это я, — он поднимает свою ладонь и ставит её ребром, — это Арчи, и он подо мной. А вот это ты, — его ладони на разных уровнях, что должно наглядно показать мне, кто здесь босс, — и, по всей видимости, если ты под Арчи, то должна удовлетворять его потребности, иначе он будет недоволен. Такова схема, — он разводит руками. — А теперь ты отвезешь меня туда, куда я сказал, потому что знаешь, Лорен, я очень сильно хочу этот сраный чизбургер. Я месяц пробыл в этом жутком месте, и… — он делает паузу, потирая темную бровь, и едва заметная улыбка скользит по его губам. — В общем, я не хочу быть мудаком, Лорен, но, если ты не хочешь слушать меня, я им буду.
Я с такой силой стискиваю руль, что мои костяшки становятся белыми, как стенка.
Урод! Урод! Грёбаный урод!
Представляю, как со всей силы толкаю Фостера, и его тупая башка разбивается об окно. Это немного успокаивает, но всё равно недостаточно, чтобы говорить. Если я открою рот, то закричу или покрою засранца самым отборным матом.
Поэтому я завожу двигатель, и мои руки при этом предательски дрожат. Фостер удовлётворенно усмехается, опускает очки на глаза и откидывает голову на подголовник.
Вот же сраный день!
***
— Ради этого стоило ехать в Санта-Монику? — не удержавшись, спрашиваю я, наблюдая, как Кейд Фостер поглощает огромный чизбургер.
Я немало удивилась, когда оказалось, что место, в которое он так стремился — это всего лишь закусочная на колёсах, расположенная на пирсе. Судя по всему, Фостер тут частый клиент, потому что продавец с густыми усами по имени Тито приветствовал его очень радушно. Но, что примечательно — Кейд ответил ему тем же, а значит, он может вести себя как нормальный человек. Мне же в данном случае повезло меньше. И пока Кейд ест, расположившись за одним из деревянных столиков, установленных на улице, я про себя молюсь, чтобы этот дурацкий день поскорее подошёл к концу.
Возится с рокером, который явно страдает звёздной болезнью — удовольствие весьма сомнительное.