Он… Само совершенство. Обнаженное. Совершенство.
По лабиринтам крепких мышц живота, не упуская ни единой
выпуклости, глаза хищно скользнули ниже — к ничем не прикрытому
мужскому естеству.
…
Как это… странно… И…
Тряхнула головой, в попытках отогнать греховное наваждение, но
глаза почти сразу же вернулись обратно. Ослепительный.
Величественный и непобедимый, Давид затмевал собой все, что мне
приходилось видеть ранее, включая Санта-Мария-Дель-Фьоре. Как
быстро перестала я корить себя за несостоявшуюся поездку в
Венецию!
Это… Это грех. Нельзя. Тогда почему так хочется?.. Если бы
прикоснуться...
Я собрала всю свою волю, что теперь казалась ничтожно хлипкой, и
перевела взгляд на дядю. Стоя на людной площади, перед воплощением
безупречной красоты, он почему-то смотрел лишь на меня.
Лазурный глаз его потемнел, лишившись озорного блеска.
- Понравился? - Хриплый вопрос осел на коже испариной.
Смогла лишь кивнуть, ибо не имела слов, чтобы описать ощущения
от увиденного. Да и вид серьезного Алонзо сбивал с толку —
захотелось подумать об этом, но сумбур впечатлений не пустил в
голову ни одной дельной мысли. Позволил лишь глядеть в бронзовое
лицо широко-распахнутыми глазами.
- Мессир Альтьери! Мессир!
Мужской голос разрубил дымку, сплетающую наши взгляды друг в
друга, и оба мы резко развернулись к источнику звука.
Им оказался тучный юноша, что торопливо перебирал короткими
ножками, выходя из здания синьории. Руки его сжимали множество
свитков, которые поспешили рассыпаться прямо на камень перед
Палаццо Веккьо.
- Эх, дьявол! - Ругнулся незнакомец, кинувшись неуклюже
подбирать сбежавшие морские карты. Когда с этим было покончено, он
все же торопливо добрался до нас, и спешно поклонился дяде.
- Мессир Альтьери! О! - Карие глаза коснулись меня. - Я… Прошу
простить, если прервал… Мадонна…
- Buonasera, Маркеллино! - Разулыбался дядя, вернувшись к своей
легкой манере. Не осталось в нем ни серьезности, ни хрипотцы. -
Позволь представить мою племянницу — Клариче Висконти.
- Племянницу?.. Ох, что же я… Простите, мадонна. - Юноша
поспешно поклонился, отчего свитки вновь едва не выпрыгнули из его
рук.
- Клариче, этот неуклюжий пройдоха — мой друг, мессир
Галеотти.
- Скажете тоже! И вовсе я не неуклюжий, здесь ветер гуляет!
Тараторя сбивчивые оправдания, он смазал поцелуем мою руку, и я
ощутила отчетливый запах старых книг и шерсти.