— О чём... ты... — хрипела Изара, уже начиная задыхаться.
— О том, что тебе конец! — прорычала Зора, сдавив противнице
руку.
Пальцы латной перчатки сомкнулись с такой силой, что смяли
наруч, и секирщица скривилась от боли. А мечница снова подняла её и
снова впечатала в камень. Затем ещё раз, сопровождая это злобным
рычанием.
Изару вздёргивали и резко опускали обратно. Затылок всякий раз
взрывался болью, перед глазами плясали искры, в воздух взлетали
фонтаны каменной крошки.
— Нееет... Я не могу... умереть... Я должна убить... синего...
Порубить эту тварь... на мелкие... кусочки...
— Убить Кабрио?! Ты-то?! Да ты хоть представляешь, какая между
вами пропасть?! — проревела Зора, в очередной раз бахнув её
затылком об землю. — Сначала победи меня, самую бесполезную в его
отряде!
Рыча от ярости, она продолжила поднимать Изару и впечатывать её
вниз, оглашая равнину грохотом и взметая в воздух каменные
обломки.
Когда она остановилась, Изара уже не дышала. Её остекленевшие
глаза глядели на небо, а под головой растекалась мозговая жижа.
— Сдохни, ничтожество... И больше никогда не смей мозолить моему
лидеру глаза... — произнесла Зора, обливаясь потом и тяжело
дыша.
Она скосила взгляд на левую руку. Точнее, на заменившие её
латную рукавицу, наруч и наплечник. Зора даже не помнила, как
достала их из инвентаря и прикрепила к телу. Как-то само собой
получилось.
Осторожно взявшись за наплечник, мечница отсоединила его. Из
культи тут же хлынула кровь, и Зора поспешила присоединить броню
обратно. Пока она была на месте, кровь почему-то не текла. Словно
тело и правда воспринимало металлическую руку как часть себя.
Женщина опустила взгляд ниже. На левую ногу, тоже отрубленную. И
тоже заменённую на доспех. Набедренник, наголенник и ботинок на вид
ничем не отличались от таких же на правой ноге.
И только пульсирующая боль не оставляла сомнений, что нога
отрублена. Ну и сама нога, валявшаяся неподалеку.
— Наконец-то... Наконец-то я смогла, Кабрио... — произнесла Зора
из последних сил, после чего упала на камень и отрубилась.
***
Кабрио проснулся от того, что его кто-то расталкивал. Под
«кем-то» понимался Гримм, чья очередь дежурить была последней.
Монаху религия не позволяла будить отряд громким «подъём!», как это
делали остальные.
Шери уже была разбужена. Кабрио тоже сел.