К солнцу. Точнее, это просто безымянная звезда, а солнце — это
название звезды в одной конкретной системе... А, чёрт с ним! Пусть
тоже будет солнцем — так привычнее.
Мотнув своим головой, странник врубил джетпак и направил себя к
красному светилу. Двигаясь следом за ним, напарники не удержались
от комментариев:
Шери: Чую, щас будет жарко. В самом прямом смысле,
блин.
Гримм: Приблизиться к солнцу... Невероятно. Даже людям
Земли, при всём их технологическом прогрессе, такое не
удавалось.
Впрочем, вскоре гильдии пришлось обломаться. По мере приближения
они сначала почуяли жар, а потом и нестерпимое жжение. Пусть нервов
как таковых у странников теперь не было, но даже так они
чувствовали, как их магические тела начинают плавиться.
Кабрио попытался рассеять жар антимагией, но не вышло. Солнце
было настоящим, безо всякой магии, и рассеивать там было
нечего.
Только Гримм не испытывал неудобств — ведь он сам был
воплощением огненной стихии. Но не может же быть, чтобы прохождение
десятого яруса было невозможно без огневика в команде.
Махнув рукой, лидер подал всем команду возвращаться. Отлетев на
безопасное расстояние, странники призвали клавиатуры и приступили к
совещанию.
Шери: Зная Кабрио, рано или поздно он всё равно заставит
нас влететь в это солнце.
Кабрио: Оставим это на самый крайний случай. А пока
рассмотрим другие варианты. Есть у кого-нибудь идеи?
Гримм: У меня есть.
Кабрио: Слушаю. То есть, читаю.
Гримм: Из-за того, что во мне пробудилась магия
разрушения, мой образ мыслей начинает понемногу меняться. Всё чаще
я задаюсь вопросом, получится ли решить вот эту или эту проблему,
просто что-нибудь разрушив. А теперь взгляните на эти планеты,
которые, казалось бы, не имеют никакого смысла и ни для чего не
нужны.
Кабрио: Ах, я понял, к чему ты клонишь. Ну, раз идея
твоя, то и реализовывать её тебе. Готов уничтожить чей-то
мир?
Гримм: Эта планета — порождение зелёного дьявола,
населённое созданными им тварями. Моя рука не дрогнет, и я не стану
сожалеть о содеянном.
С этими словами монах активировал перегрузку. Выкрикнуть этого
вслух он не смог, но напарники и так увидели, как его тело
вспыхнуло ярче прежнего.
Странник начал сгущать ману, от которой стало так жарко, что
остальным пришлось отлететь подальше. Это был огромный огненный
сгусток больше десяти метров в диаметре. Он полыхал и дрожал, с
трудом сдерживая заключённый в нём колоссальный объём маны.