Против воли, чисто женским взглядом, оцениваю поджарый торс, на котором красиво и контрастно смотрится белая футболка.
А еще более красивы синяки, разукрашивающие руки качка. Ужас, кто же мог так отделать этого громилу?
- Знакомиться будем? – приподнимает он бровь.
- Маша, - ехидно улыбаюсь, и отпиваю чуть остывший, но не потерявший своей прелести кофе.
- А я тогда Петя.
Из него Петя, как из меня Мария-Антуанетта: черноволосый, черноглазый, чуть смуглый. Нос с характерной горбинкой точь-в-точь как у моего мужа.
Явно с юга приехал.
Чем-то они похожи с Тимуром: острыми, четкими чертами лиц, тяжелыми скулами, и такими же тяжелыми взглядами. Оба по-своему красивы, но что до меня: я блондинов-викингов предпочитаю.
- Налюбовалась? Может, мне встать, и покрутиться? – приподнимает он бровь.
- В следующий раз, - залпом допиваю кофе, и поднимаюсь, намереваясь уйти.
Но нахал хватает меня за руку, и силой тянет на себя.
- Более уродливого обручального кольца я еще не видел, - морщится парень, рассматривая мой безымянный палец и подарок моего мужа.
- Чтоб ты понимал! Тоже мне, великий критик!
Кольцо, и правда, варварское: массивное, тяжеленное и увитое гроздьями драгоценных камней.
Фамильная ценность.
- Садись, блонди, я не кусаюсь. Мне и правда скучно, - отпускать мою руку парень не намеревается, несмотря на свою просьбу сесть обратно, и я сердито вырываю ладонь из его захвата.
Хочу развернуться, уйти.
Но зачем-то сажусь обратно за столик.
Он мне не нравится, слишком мужа напоминает. Но и домой не хочется.
Скрещиваю руки на груди в защитном жесте, и парень тихо смеется надо мной, разгадав мое смущение: ну вот что ему нужно от меня?
- Тебе никогда не хотелось рассказать о своей жизни чистую правду, без прикрас, блонди? – чуть склоняется качок над столом. – Поделиться с незнакомцем тем, что не можешь доверить близким?
- Нет, лучше уж я с друзьями поделюсь личным.
И это моя ложь номер один.
- Врешь, - «Петя» подзывает официанта к нашему столику, и делает заказ – те самые коктейли, которые так настойчиво рекламирует промоутер у входа. – Давай поиграем?
- Во что?
- В правду, блонди. Давай поиграем в правду.
РАТМИР
Иду за ней – за этой девчонкой, за которой отец увивался, наплевав на маму, и злость берет.
Вот на эту тихоню он променял мать – яркую, красивую, и без памяти любящую его?!