- Я понял, вы с отцом старались заделать мне брата или сестру, не продолжай, - морщится Ратмир. – Значит, от него?
- Да, - смеюсь, ведь он поверил, - радуйся! И больше не доставай меня: беременным нельзя нервничать.
- И чему мне радоваться?
- Тому, что не ты скоро отцом станешь, - отрезаю я. – Вряд ли ты готов к этому.
Ратмир кивает, и разворачивается.
- Не готов, тут ты права, Вика.
Повинуюсь глупому порыву, и забираю один из использованных тестов к себе в спальню. Вроде я и не хотела ребенка, не была к нему готова, да и сейчас моментальной любовью к эмбриону не воспылала, но…
… полюблю ведь.
Когда родится. Мальчик ли, девочка ли – полюблю, и стану хорошей мамой. А Тимур станет ужасным отцом.
Ратмира испортил своей нелюбовью, и еще одному ребенку жизнь исковеркает.
- Если я позволю, испортит. А я позволю? – задаю я вопрос самой себе, представляя дальнейшую жизнь.
И она не радует.
Одно дело – вручить саму себя Тимуру, которого я с детства царем и богом привыкла считать, и только после свадьбы распробовала, из какого он теста. И другое дело – настоящую семью строить.
С ребенком, решать судьбу которого будет позволено одному Тимуру.
- Ай, чтоб тебя, - пинаю пуф, из-за которого чуть не упала, запнувшись, и прекращаю нарезать круги по комнате. А через секунду в нашу с Тимуром спальню без стука входит Ратмир. – Уйди, пожалуйста, мне нужно побыть одной.
Парень только из душа, если судить по капелькам воды, блестящим на его черных волосах. Я помню, они жесткие на ощупь, но отчего-то приятно было в них зарываться, притягивая его к себе для очередного поцелуя.
Той ночью мне казалось, что если он остановится, что, если прекратит целовать, ласкать, любить – я умру.
- Ратмир, выйди, - отступаю, испугавшись своих воспоминаний, настойчиво лезущих в голову.
- Выйду, только сначала… - парень не договаривает, грубовато хватает меня за подбородок, заставляя поднять голову. И взглянуть на его злое лицо.
- Рат…
- Заткнись, - перебивает он, и целует меня – сладостно и болезненно, словно мстя за что-то мне неведомое.
12. ГЛАВА 11
РАТМИР
Вика слабо трепыхается, вырваться хочет.
Дрожит.
Бьет меня в плечо, и я бы рассмеялся от этих смешных трепыханий, если бы не был так занят. Голова кружится, глаза закрыты, а я упиваюсь ею – беспомощной, холодной, сдержанной девушкой-омутом.