«Ежики эбонитовые с банкнотами на
иголках! А нельзя мне было налететь на какой-нибудь менее
состоятельный род, не имеющий ничего ценного?»
- Кому эти земли принадлежат
сейчас?
- Королю. А он отдал их в
долгосрочную аренду, разделив равными частями между тремя графами,
соседями последнего вельможи из рода Громовских. Те-то уж точно не
обрадуются появлению нового хозяина, если монарх примет такое
решение.
- Так пусть не принимает,
обойдусь.
- Не получится, Алтон. Если замок
тебя признает, король будет обязан вернуть земли истинному
хозяину.
- А если не признает? – с надеждой в
голосе спросил я.
- Тогда недовольных не появится.
Замок убьет самозванца и все останется, как прежде.
- Убьет!? – вскрикнула Борина.
- Не волнуйся, сударыня. Сначала
анализатор покажет, сколько у Алтона крови Громовских. Если меньше
одной четверти, даже не стоит предпринимать попытку.
«Этого еще недоставало! А вообще…
какой удачный способ избавиться от неугодного! Сначала объявить,
что я имею достаточные основания претендовать на наследство,
отправить для подтверждения в замок, а затем – его непризнание
претендента и быстрая смерть наглеца. А главное - все будут
довольны. И соседи Громовских, не потерявшие земли, и король, якобы
попытавшийся возродить древний род, и Драунские с Зеонскими,
которым я успел «насолить» самим фактом своего существования…
Поубивал бы всех гадов! Надо что-то срочно придумать. Говорят же,
что безвыходных ситуаций не существует. Мне сейчас очень хочется в
это верить!»
По дороге к академии за нами, вроде,
никто не проследовал, хотя я ожидал нападения в любой момент.
Вздохнул облегченно, лишь заметив высотное здание одного из
корпусов главного учебного заведения Миригии.
Нас уже ждали. Карету Нимского
пропустили через центральные ворота академии без задержек, и вскоре
мы входили в кабинет ректора, где уже находились Этман и Ургас.
- Доброе утро, ваше сиятельство,
доброе утро, господа! – поздоровались все.
Граф Макдер Силамский занимал
должность ректора одиннадцатый год. На вид ему было чуть за сорок,
но, по слухам, уже перевалило за шестьдесят. Невысокий коренастый
мужчина с легкой проседью на висках, широкими черными бровями,
придававшими ему суровый вид, ожидал нас, сидя за большим
прямоугольным столом.
Несколько секунд он рассматривал меня
внимательным взглядом, затем произнес, обращаясь к Нимскому: