Откинувшись на стуле, я прикрыл глаза в сладкой истоме.
– А какой стиль у тебя? – вернул меня вопрос Сильфии.
– Дело в том, – начал я, но не смог договорить. Меня
прервали.
– Он не знает. Потеря памяти, – закончила Селения, отодвигая
пустую тарелку.
– Как много ты не помнишь? – спросил их отец сиплым голосом.
Я до сих пор не мог свыкнуться с тем, как он отличался от них.
Мама и дочки будто сошли с обложек мужских журналов. Их красота
завораживала, притягивая к себе. Стоило один только раз взглянуть
на аккуратные фигурки с выдающимися формами, насыщенный блеск глаз,
усиливающийся во время использования стиля, а также кроткие улыбки,
чтобы это понять. А вот их отец…
Словом, он выглядел хуже, чем я после встречи с Шипоклыком. Не в
том смысле, что был весь изувечен и покрыт шрамами, напротив, эльф
выглядел очень здоровым. Я бы даже сказал здоровенным,
внушительным. Крепкие мускулы, рост под несколько метров. Казалось,
что он мог бы в охапку собрать всю семью, закинуть себе на плечи и
не почувствовать усталости. В теле и правда не было усталости. Она
была в глазах. Очень сильная и невыразимая, приобретенная с годами.
Мне это было хорошо известно. Бывает, что жизнь бьет тебя так
сильно и так часто, что ничего не остается, кроме как опустить
руки. Стирается надежда в бессчетных попытках все изменить. Прежние
стимулы становятся пылью, превращая человека в овощ, не оставляя ни
желаний, ни запала. Человек пусть и продолжает жить, но
человеческого в нем едва ли найдется.
Я не знаю, что было с Салазаром, их отцом, однако выражение его
лица могли легко спутать с посмертной маской, настолько оно
отдавало обреченностью.
– Очень много. Откровенно говоря, практически все. Кто я,
откуда, где нахожусь и куда держу путь. Зачем прибыл сюда и что
планировал делать. Не все вопросы сформулированы, а ответов нет
даже на горизонте. Если бы не ваша помощь, то я бы и дня в здешнем
лесу не продержался. Как только смогу, обязательно отплачу вам за
доброту.
– Да брось ты, от нас не убудет. Можешь жить здесь сколько
требуется, – подытожил Салазар, поднимаясь из-за стола. Он взял с
гвоздя топор, поцеловал жену, а затем отправился во двор, готовить
дрова к вечеру, как мне пояснили сестры. Было в его действиях нечто
механическое, заученное. От этого становилось как-то не по себе. Я
отвел взгляд.