Вспомнился и вечный голод – неотъемлемая часть выживания. И
сколько бы я не пытался наесться скудными крохами, ничего не
получалось. Еды было мало, к тому же сомнительного качества.
Подбирал, что видел, стараясь есть с закрытыми глазами. Никакой
романтики, так проще представить, что на месте тухлятины свежий
стейк. Такие вот попытки и привели меня на операционный стол.
Не обходилось и без алкоголя. Я часто глушил тоску, смешивая
остатки от недопитых бутылок, брошенных в людных местах. Порой это
была откровенная бодяга, выдохшаяся, но все же, ударявшая в
голову.
Мой облик, в рваной одежде, со спутанной бородой и сальными
волосами, отталкивал окружающих. Проходя мимо застекленных офисов,
я опускал голову, чтобы не сталкиваться с отвращением к отражению в
зеркале. Не помогало. Одиночество свербило внутри. Я так давно
находился в этом состоянии, что память об уюте дома и радости
общения окончательно стерлась. Я не знал, а точнее не помнил, ни
тепла, ни заботы. Попросту не хотел вспоминать.
Не буду лгать, утверждая что всегда был таким безнадежным.
Однако, достаточно долго. А ведь сам во всем виноват. Незачем было…
Впрочем, уже неважно. Поздно копаться в хитросплетениях
прошлого.
***
Острие шипа скользило возле меня. Зверь будто игрался, оттягивая
момент удара.
Внезапно что-то произошло. Глаза начало неистово жечь. Обильно
полились слезы. Я смог наконец отвести взгляд. Дотронувшись до
лица, понял, в чем дело. Это была кровь, моя собственная. Она
стекала из разбитого лба.
Зверь взбесился. Его хвост метался из стороны в сторону, выбивая
удары.
Возможно, он ожидал, что я предприму дальше. Но что я мог
сделать? Бежать бесполезно, он намного быстрее. Сражаться не выйдет
– у меня ни оружия, ни защиты. Прикончит одним ударом, а я даже
вскрикнуть не успею.
Хвост замер в воздухе, увеличив длину иглы. Мои шансы на
безболезненную смерть резко снижались. Надежда была только на
внезапную помощь. Знаю, очень наивно. Обычно рассчитывать на нее не
приходилось. Справлялся всегда сам, но чаще всего, конечно, не
справлялся.
За нами раздался шорох. Зверь что-то учуял. Я возликовал. Все
происходящее было крайне странным – смерть, пробуждение, лесной
зверь, так что по всем законам жанра из кустов должен был появиться
защитник. Я настолько в этом уверился, что раньше времени выдохнул
от облегчения. Я надеялся, что избежал смерти от отравления не для
того, чтобы быть съеденным неизвестным монстром.