Белое пространство зазеркалья вздрагивает.
– Началось, – говорит бабушка, на её бледном лице застывает улыбка, полная торжества.
– Что “началось”? – шепчу онемевшими губами. Но на самом деле я знаю “что”. Просто не могу принять, не могу поверить!
Мрак наползает на мою душу зловещей тучей.
Если “началось” – это значит, в бальном зале вот-вот завяжется бой! Или он уже начался! Мои родители будут пытаться заковать Клоинфарна в цепи. Если у них получится… то дракона запрут навсегда! А если нет… его гнев уничтожит этот мир!
– Наконец-то! Великий день, великий час, – шепчет Илона, подняв лицо и прикрыв бумажные веки. Её бесцветные ресницы трепещут. Платиновые волосы начинают развиваться, будто на ветру. – Да-а… Это будет прекрасно. В этом монстре живёт демонический дракон, сильное существо на грани возможного. Когда вновь обуздаем его, Аштария станет самым могущественным королевством! Уж я за этим прослежу. Уж я направлю эти силы в верное русло!
Великий день?! Могущественная страна?! Как она может говорить такое?!
Я мотаю головой. Я не хочу это слышать!
У меня дрожат руки, озноб сотрясает мышцы. Корсет алого платья вдруг становится невыносимо тесным.
– Это надо остановить! – мой голос срывается, сипит.
– Остановить? – смеётся бабушка. Открыв глаза, она ласково смотрит на меня. – Это было бы величайшей глупостью!
– Выпусти меня! – я вновь лихорадочно оглядываюсь в поисках выхода, но ни дверей, ни окон, ни зеркал – тут нет ничего! В груди болезненно натягивается струна, звенит на одной ноте. Метка на запястье пылает, будто в огне. – Выпусти! – Мой голос становится умоляющим: – Пожалуйста, бабушка. Это ошибка!
– Морковка, это всё ради тебя.
– Я о таком не просила!
– Но разве ты не хочешь подарить мне свободу? – Илона наклоняет голову, глядя на меня, как кошка на несмышлёного котёнка. – Ты совсем не знаешь жизни, Адель. Ты ещё неразумный ребёнок. Просто доверься опыту старших. Всё будет хорошо, а пара жертв – ничтожная цена за большое могущество.
Я хочу ей возразить, но у меня кончается воздух. Вина ощущается удавкой, она затягивается на шее, болью ввинчивается в сердце. Я закрываю лицо ладонями.