Последняя
мысль, которая успела промелькнуть в
моей голове, была ни о родителях, ни о
подруге, ни о том, что мне всего двадцать
пять... Последняя мысль была о трусах.
О
том, как мне жаль потерять их.
Очнулась
я от холода. Руки-ноги окоченели, и я их
почти не чувствовала. Открыла глаза и
даже как-то не удивилась, что ли... Я
лежала в лесу, кажется, где-то в пригороде.
Рядом валялся и мой баул с трусами.
Я,
кряхтя, начала подниматься. Тело ощущалось
тяжелым и болезненным, как будто бы
после хорошей драки. Давненько я так
себя не чувствовала, пожалуй, еще с тех
пор, как избила Серого за гаражами.
Встала сначала на четвереньки, картинка
вокруг закрутилась, заплясала. Неслабо
мне по голове прилетело. Еще бы! Аварию-то
я помню. И трубу, которая мне в голову
летела – тоже. Повезло, видать. Успела
я на тормоза нажать и остановиться до
того, как голову мою бестолковую вдребезги
разнесло.
А
дальнобойщик, кажется, решил, что я
того... померла. И зачем-то вывез меня в
лес. Испугался, что посадят? Так ведь не
виноват же. Я же сама ему в зад въехала.
В общем, мутная история. А мне теперь
выбираться из леса надо. И за то, что
бросил меня здесь, в глуши умирать, я
козла этого по судам затаскаю.
Поднялась
на ноги, держась за подвернувшееся
дерево, и, стараясь не вертеть головой,
попыталась определить, в какую сторону
мне идти, чтобы выйти к людям.
Вот,
черт! И трусы придется на себе волочь.
Оставлять-то жалко. Туда все наши с Иркой
сбережения вложены.
Был
этот «водятел» рядом, впрягла бы самого
и заставила бы этот огромный тюк, в два
моих веса, через лес тащить.
Но,
увы, пришлось впрягаться самой.
Первые
шаги дались с трудом. Не только потому,
что болела голова и ломило все тело, но
и потому, что сугробы в лесу были по
пояс. И я не шла, а плыла в снегу.
Но
постепенно я втянулась и, пыхтя, как
паровоз, двигалась по заснеженному лесу
со скоростью улитки... теперь-то я
понимала, почему это бедное создание
движется так медленно. Попробуй-ка,
нести за спиной целый дом. У меня баул
с трусами намного меньше, а кажется, что
это он меня несет, а не я.
Много
ли я прошла — не знаю. Стало смеркаться.
И холодать. Я все промокла от пота и от
снега, попадавшего под одежду и в широкие
голенища сапог. Мне уже тысячу раз
приходилось вытаскивать слетевшие на
каждом шагу угги из сугробов. Моя
коротенькая шубка-автоледи не спасала
от мороза, тут нужна был шубка-скафандр.
А еще я стала уставать и останавливаться...
Не нарочно. Само собой так
получалось. Я вроде ползу, шевелюсь...
Бац! Открываю глаза, а оказывается, снова
валяюсь под деревом. Хотя, совсем не
помню, как останавливалась.