Белов в третий раз в своей жизни
сталкивался с Кинг-Конгами. В первый раз в качестве стороннего
наблюдателя, дебютируя в роли той самой обезьяны, которая сидя на
пальме дождалась взаимного истребления своих врагов, в лице льва и
крокодила, после чего прибрала к своим рукам плоды победы. Только в
тот раз действующими лицами выступали не лев и крокодил, а
Кинг-Конг, чуть ли не на метр поболее нынешнего, и смилодон, особь
женского пола, к тому же родная мамаша Фагота, достигающая в холке
двух метров и вооруженная двадцатисантиметровыми клыками. Которыми
она однажды, на глазах у Андрея, за пять минут завалила
мамонта.
Второй раз встреча состоялась тремя
днями ранее. Нынешний Кинг-Конг сначала пытался сожрать Фагота
(кошак перекинулся в Зеноне в свою базовую форму - смлодона, правда
до кондиций невинно убиенной мамаши ему еще предстояло расти и
расти), а потом решил включить в меню и Белова, попытавшегося
спасти своего кота. Тогда, после того как Андрей использовал против
него магический скилл «Оглушение», монстр на время потерял
ориентацию в пространства. После чего партнеры совершили блестящий
маневр, известный во всех военных учебниках под названием:
«Паническое отступление» и скрылись с глаз долой разъяренной
обезьяны.
И вот сейчас, столкнувшись с тем
самым знакомым Кинг-Конгом, Андрей, после того, как схлынула
ситуативная растерянность, невероятно обрадовался. Естественно, эти
чувства возникли у него не в силу радости встречи со старым
приятелем. Просто Белов выстроил цепочку логически безукоризненных
доводов, навроде тех, которыми оперировала незабвенная Элиза
Дулитл: «Кто спер шляпку, тот кокнул старушку», только
применительно к данному случаю это звучало следующим образом:
«Ежели знакомый Кинг-Конг ошивается на знакомой поляне, то высока
вероятность, что невдалеке расположена знакомая граница Зоны
Зенона, соприкасающаяся с Тайным Убежищем».
И действительно, на этот раз
их перенесло не в запредельно далекие дали
Зенона,из которых Белов и его команда в
прошлый раз выбиралась не один месяц, по ходу дела преодолевая все,
что только можно преодолеть, оставляя при этом за собой просеки,
усеянные телами поверженных врагов. Начиная от тварей неразумных и
заканчивая теми же вполне себе разумными папуасами, вождь которых
неосторожно попытался склонить Глашу к адюльтеру.