– Стой, стой. Давай-ка ещё раз по порядку. Значит, всё-таки
здесь где-то есть электроника и прочая продвинутая машинерия,
верно? – с дальней стороны начал я.
Дождавшись утвердительного кивка от Санчо, я продолжил:
– Тогда почему она спрятана от всех и ей почти никто не
пользуется? Разве это не облегчает жизнь и, вообще, не упрощает
многие моменты?
– Эмм…так традиция же, Вальдемар Ионович. Уже, как почти целый
век граждане всех трёх категорий исключили любое взаимодействие с
техникой выше определённого уровня. Это есть в пакте Двух Миров.
Мать и Отец должны быть едины в своих устремлениях, – удивлённо
посмотрел на меня парень.
Хм, очередная непонятность. Правда, что-то такое мне
втолковывали перед отправкой сюда. Вроде как, я попаду не в
континуум возможных агрессоров, а в соседнюю реальность, которая
может быть с ними связана. Мне потому и нужно хорошенько всё тут
разузнать, чтобы понимать с какой стороны ждать подвоха. А тут
оказывается, что иномирные пришельцы здесь уже, как сотню лет
хозяйничают. Всякие пакты заключают, всех под одну гребёнку стригут
и…
– Погоди-ка. А, вот это торжество намечающееся, никак случайно с
пактом не связано? – задал я неожиданно возникший у меня
вопрос.
То ли интуиция сработала, то ли предчувствие всколыхнулось
недоброе.
– Разумеется! Раз в три года все государства планеты должны
вновь подтвердить свою клятву, данную во имя Общего Блага.
Ага! Кажется, я что-то нащупал. Теперь мне уже самому хотелось
побывать на праздничке, чтобы воочию лицезреть этих самых
Отцов.
– Понятно. А в этом самом пакте прям кардинальный запрет стоит
именно для знатных? – вернулся я к изначальной теме нашего
разговора.
– Ну, точные договорённости можно в самом документе найти. Но,
насколько я знаю, такое решение было принято только в нашей
Республике. Там был совет граждан и в знак солидарности с остальным
народом некоторые технологии ограничили ещё больше, – пожал плечами
Александрий.
– Но я видел, как этот самый остальной народ без проблем
пользуется всеми благами прогресса, не гнушаясь этого самого
запрета, – удивился я, – так почему аристократы сами загнали себя в
столь жёсткие рамки?
– На этот вопрос у меня нет ответа, первый гражданин Вальдемар
Ионович Габриэль фон Серакта, – смущённо опустив глаза, произнёс
помощник.