VIP мне была чужда и отвратительна, хотя иногда мне, скажем, по долгу папиной службы, приходилось там появляться. Так как папа вел бизнес уже много лет, я многих там знала, меня там тоже знали, и знали моих родителей, как уважаемых неглупых людей. Но эта золотая молодежь… Боже. И всегда одно и то же – все улыбались, здоровались, что-то спрашивали, а за спиной смеялись так, что уши мои, наверное, должны были уже сгореть не одну сотню раз. Слышала я как-то по углам и за дверками: «червь книжный, мышь серая очкастая, мгушечка краснодипломная, ботаничка, нищеброд-стайл» и так далее.
Тьфу ты! Да плевать на них всех!
Я покусала губы и поёжилась. Легко оделась? И хорошо – мне ведь сейчас бежать и бежать, сколько сил хватит. Сегодня я была в легких кедах, в джинсах длиной до щиколотки, кофейном пальто оверсайз. Белая вязаная шапка, белый вязаный шарф. Любимый рюкзак за спиной. Неслась к метро, как угорелая. Мне казалось, что поезд везет меня к Парку Культуры целую вечность, а там – толпа, ох, мама не горюй. У меня не было сил толкаться локтями и ломиться вперед, слилась с потоком, стараясь отключить все лишние мысли, звеневшие в голове. Запрыгнула в поезд на последних секундах, прижалась спиной к дверям. Я кинула взгляд на себя в отражении дверей напротив и оценила свой взмыленный вид, прежде чем выйти на Белорусской…
Здесь пять минут от метро. Пять минут до его офиса. Я почти долетела, сунула охране сразу пропуск и паспорт – здесь меня знали, я сюда к отцу частенько приезжала, когда он к Кедровскому заезжал, а тот у сына торчал.
Я поднялась на лифте на третий этаж. Какое же здесь всё холеное было – стекло, свет, чистота, все в пиджачках, рубашечка, брючках. Девочки все утю-тю-тю глазки строят, губки дуют, и все бумажки носят, подергивая попками. Ну, молодцы, что. А эти пафосные мужики и того хуже – лощеные все в своих костюмчиках с барсеточками, папочками, «ха-ха-ха», «ой покурим», «а вечером в бар», а вообще, а то, сё…
Я подбежала к столу секретаря, за которым сидела светловолосая девушка с большими голубыми глазами и с очень аккуратным каре, вот прямо волосинка к волосинке. Тяжело дыша, я навалилась на ее стол, уткнув ладони в столешницу.
В отражении стеклянной перегородки за ее спиной я увидела, что шапка моя съехала на один бок, очки съехали, напротив, на другой. Губы у меня стали белыми, щеки, напротив – алыми, глаза горели.